Франц Гартман - Магический архидокс

Равным образом и настоящий текст Парацельса еще неизвестен даже эрудитам. Разве сам Даремберг, один из наиболее образованных в этой области людей, посвятивший свою жизнь изучению медицинских доктрин, не признает, что не читал всего Парацельса и что ему с трудом удалось перевести несколько отрывков для себя лично?

Сегодня, когда знание латыни, увы, исчезает все больше и больше, публикация перевода «Магического Архидокса» представляет всеобщий интерес, и мы надеемся увидеть и другие трактаты Парацельса; каждый читатель, знакомый с герметическими авторами и мистическими философами, беспристрастно изучающий произведения нашего автора, найдет в них великие и плодотворные истины посреди множества намеренно или же неизбежно темных мест 2. Он оценит произведение Парацельса сначала за те знания, которые оттуда почерпнет, затем он полюбит автора, как это сделали мы, узнав поближе его жизнь, насыщенную деятельностью. Ведь книги Парацельса не что иное, как меньшая и менее живая часть его самого; дела и чувства ярче раскрывают дух, его одушевлявший. Если бы он дожил до наших дней, то в наших современных науках, сильных своими удивительными открытиями и своей непримиримой категоричностью, он был бы революционером совсем другого калибра, собирателем совсем необычной жатвы.

Вот каким надо представлять его, беспредельно восхищаться им, освобождая его в мыслях от устарелых одежд и причудливых нелепостей, с которыми мы привыкли его отождествлять; таким образом, через таинственный Раragranum, обманчивый Labyrinthus или «Магический Архидокс», весь усыпанный талисманами, мы сможем действительно воскресить дух Парацельса.

Похоже на то, что успехи, достигаемые ежедневно современной наукой, повлекут за собой в высшей степени замечательное и неожиданное следствие: освещение полным светом истин, открытых алхимиками и презираемых еще полстолетия назад.

Что только не ставили в вину алхимикам! Самую цель, которую они с таким упорством преследовали, их доктрины, эмпирические методы и склонность к априоризму. Говоря по правде, обвинения эти были частично необоснованными, а большей частью слишком поспешными. Не разобравшись как следует в стадии возникновения современных знаний, говоря о теориях в целом, эту школу суфлеров 3обвиняли в том, что она осмелилась вывести науку из философии и философию из науки, пусть и очень слабой. Далее, не пытаясь отличить аллегорию от буквального смысла, за научные тезисы очень часто принимали то, что относилось скорее к метафизике; эти два главных обвинения породили большое, не совсем необоснованное презрение.

И все же, какова была цель алхимиков? Совсем иная, нежели приложение к науке философских теорем. Единство субстанции, из которой вытекает единство материи, эволюция этой материи, осознание сил, – таковые принципы, ознаменовавшие поиски Великого Делания. Что метод этот эмпиричен и слишком априорен – пусть! Что за дело до пути, если он ведет к истине? Исходить из общего, чтобы прийти к частностям, – это может несомненно привести к тем же результатам, что и аналитический метод, и не пикантно ли, что недавние открытия подтверждают столь дискредитированные исследования и теории Луллия, Рупесциссы и Парацельса?

В химии последние эксперименты Рамсея по преобразованию солей меди в соли лития обещают в скором времени представить академическое доказательство возможной трансмутации металлов. И, – неожиданное следствие последних работ, – тень Мартинеса Паскуалиса, возможно, порадуется экспериментальному подтверждению своей теории реинтеграции существ в гипотезе о вероятном очень медленном превращении урана в свинец. Это незаметное преображение неодушевленной материи, в день, когда будет бесспорно установлено, продемонстрирует продвижение универсальной жизни к идеалу, всего лишь ступенью к которому является человек.

Если единство материи кажется вполне допустимым, то единство силы вплоть до сегодняшнего дня необходимо физике как источник всей совокупности проявлений великих сил природы. Свет, теплота и электричество распространяются и в самой глубокой пустоте. Эти три вида феноменов являются, однако, результатом волн или вибраций единого источника, неизвестного в своей субстанции, но не в проявлениях.

Эфир, легкий, неосязаемый, так же превосходящий текучестью газ, как последний превосходит жидкость, бесконечно сжимаемый, обладающий способностью проникать через любое самое плотное и тяжелое тело, обнаружат повсюду; для этих потоков сил он будет одновременно и источником, и средством передачи. Вот что вернет нас, или я сильно ошибаюсь, к единству сил, наряду с обещанным химией единством материи. И еще одна теория обретет, может быть, научное доказательство: это теория о единстве субстанции – источника одновременно и силы, и материи. Сегодняшний день будет днем реабилитации всей долгой цепи поколений, столь несправедливо презираемых: труд, даже ошибочный, имеет право на уважение по причине того упорства, которое человек в него вкладывает.