Андерс Фомсгорд - Вирусы. Откуда они берутся, как передаются людям и что может защитить от них

Каждый день после работы я шел в инфекционный изолятор Института Макса Планка, где проводились эксперименты с мышами. Чтобы попасть туда, мне приходилось проходить через железные двери, отпирать мощные засовы, надевать зеленый одноразовый костюм, маску и перчатки и четко выполнять все необходимые процедуры, чтобы избежать утечки опасных бактерий и ядов. Из звуков сюда проникал лишь шум вентиляционного оборудования да пищали лабораторные мыши. Мертвых животных полагалось упаковывать в двойной мешок и класть в морозильник. Единственным отрадным моментом в этой обстановке являлось то, что грызуны, получившие мое противоядие, выживали. Они начинали неистово подпрыгивать, увидев меня. Доктор Крис Галанос даже прозвал их «мыши-попрыгуши». Здесь царило однообразие, доходившее до абсурда, и ранние зимние сумерки отнюдь не создавали веселую атмосферу. И все же результат был получен – мой новый препарат спас мышей от смертельного яда бактерий. Теперь можно было переходить к тестированию на людях!

В канун нового 1986 года раздался телефонный звонок. Говорил заведующий отделением интенсивной терапии из больницы Хиллереда. Я находился дома вместе со своей супругой, анестезиологом Йонной, и нашей трехмесячной дочкой Сашей, мы слушали новогоднюю речь королевы. Я ненадолго приехал в Копенгаген по случаю рождественских праздников, чтобы совсем не сойти с ума от бесконечных исследований, которыми занимался в Германии. На тот момент пациенты с менингитом и сепсисом отошли в Королевской больнице на второй план. Во-первых, гораздо более серьезную проблему представляли теперь многочисленные ВИЧ-инфицированные, а во-вторых, практически все больницы начали сами лечить менингит. Что ж, тем лучше. Ведь это вполне стандартные пациенты, которым следует проводить терапию антибиотиками и при необходимости подключать дыхательный аппарат. С этими нехитрыми процедурами можно справиться в любой клинике, вместо того чтобы отправлять пациентов в Королевскую больницу, тем самым теряя драгоценное время.

– Чем могу помочь? – поинтересовался я.

– Мы прочитали о разработанном вами препарате от сепсиса. Я также слушал ваш доклад на эту тему. В данный момент у нас в больнице находится одна такая пациентка, мы уже ничего не можем для нее сделать, но я подумал – может быть, вы могли бы приехать со своим чудесным лекарством и попытаться ей помочь?

Каждый день я шел в инфекционный изолятор, где проводились эксперименты с мышами.

Спустя несколько дней после кесарева сечения, в результате которого родился совершенно здоровый ребенок, у этой женщины произошло инфицирование крови, сейчас она находилась в состоянии септического шока.

– Уже выезжаю, благодарю вас за оказанное доверие, – сказал я.

По дороге заехав в Королевскую больницу, я захватил оттуда мой новый препарат и поспешил в Хиллеред. Врачи действовали быстро и профессионально. Сначала я взял несколько проб крови, а затем приступил к инфузии своего препарата. Достаточно большую дозу следовало вводить по капле на протяжении двух-трех часов. Артериальное давление пациентки, как и следовало ожидать при ее состоянии, опустилось настолько, что не поддавалось измерению, температура тела упала до 35,5 градуса, фактически произошла остановка сердца. Стараниями анестезиологов его удалось запустить, а спустя всего один час после установки капельницы с моим препаратом давление начало постепенно повышаться. Через два часа большинство органов перешли в нормальный режим функционирования. Это было слишком хорошо для того, чтобы быть правдой. Когда спустя пять часов я отправился домой, мы были уверены, что женщина поправится. Первый же пациент, на котором прошло испытание нового препарата, выжил! По дороге я все думал об этой удаче, вспоминая о первой в истории пересадке почки. Операция прошла успешно, и потому, несмотря на череду неудач в дальнейшем, ученые не отчаивались и настойчиво двигались вперед. Теперь трансплантация почки – обычное дело. Может, и с антиэндотоксином получится так же? Когда я, валясь от усталости, вернулся домой, вся семья уже спала, праздничный вечер давным-давно завершился. Шел уже первый день нового года. По телевизору из Гармиш-Партенкирхена транслировали прыжки на лыжах и с поздравительной речью выступал премьер-министр Поуль Шлютер. Он говорил о том, что деньги больше не утекают из казны. «Все идет отлично!» – произнес он решительно и отчетливо и улыбнулся неестественно широко, так что крупные зубы едва не вывалились изо рта.