Андерс Фомсгорд - Вирусы. Откуда они берутся, как передаются людям и что может защитить от них

По возвращении в Королевскую больницу я встретил своего коллегу-ученого, работавшего в одной из лабораторий по исследованию ВИЧ. Он, как и я, недавно вернулся из продолжительной поездки, только из США. Я обрадовался встрече и тут же подсел к нему, предвкушая увлекательную беседу по следам свежих впечатлений. Однако коллега был угрюм и молчалив. Мне показалось странным его поведение – прежде он всегда был приветлив и не прочь пообщаться. Присмотревшись к нему внимательнее, я заметил, что он выглядит каким-то несчастным и утомленным. В общем, вид у него был нездоровый. Видимо, какое-то хроническое заболевание, предположил я.

– Какие-то проблемы со здоровьем? – спросил я.

– Я бы не хотел об этом говорить, – так он мне ответил. Мы немного поболтали о том о сем, я пытался взбодрить его забавными историями, приключившимися со мной во Фрайбурге.

– Ты долго отсутствовал, – в какой-то момент перебил меня коллега. – Уже успел пройтись по блокам инфекционного отделения?

– Еще нет, вот как раз собираюсь пойти со всеми поздороваться.

Я как будто попал в преисподнюю. Повсюду лежали больные ВИЧ. Слепые, истощенные, безумные, болезненно возбужденные, многие из них были не способны на самые простые действия – например, сходить в туалет. Молодые гомосексуалисты заняли место пациентов, традиционно считавшихся «тяжелыми». Им приходилось помогать во всем. Пожилые пациенты, обычно попадающие к нам за отсутствием мест в домах престарелых, сменились молодыми, которые лежали на кушетках в ожидании смерти. И они продолжали прибывать ежедневно. Вконец измученные сотрудники отделения не успевали обслуживать больных ВИЧ, мечущихся в лихорадке. Персонал пребывал в жутком стрессе, ситуация выглядела безнадежной. Никто не понимал, с чем связана вспышка заболевания. Но оно распространялось, как чума.

В четвертом блоке внезапно началась паника. У одного из пациентов загорелись волосы. Страдающий от умственного расстройства мужчина решил закурить, но забыл про кислородную трубку, торчавшую у него из носа, так как его легкие отказывали из-за огромного количества скопившихся в них бактерий. Огонь плюс кислород – равняется взрыв. В палату к несчастному ворвались анестезиологи. Они потушили пламя и перевели пострадавшего в ожоговое отделение больницы Видовре. Придя на ежедневное совещание, я слушал очень внимательно. Там только и говорили, что о пациентах с иммунодефицитом. Долго обсуждали ВИЧ-положительного молодого парня, покрытого множеством бородавок. Вирус папилломы человека (ВПЧ) развивался у него молниеносно.

– Выглядит ужасающе, – заметил заместитель заведующего отделением, с которым я еще не успел познакомиться. – У него папилломы повсюду: во рту, в горле, даже в пищеводе. Мы пробовали их вырезать, замораживать, прижигать лазером, но они возникают снова и снова, причем все в больших количествах. А теперь кислород почти перестал поступать в кровь. Да он, черт возьми, просто медленно задохнется от бородавок, растущих в горле и пищеводе! – воскликнул врач, бросив полный отчаяния взгляд на профессора, но и тот не мог ничего поделать.

Повсюду лежали больные ВИЧ. Слепые, истощенные, безумные, болезненно возбужденные, многие из них были не способны на самые простые действия.

А спустя несколько дней умер мой коллега-исследователь, вернувшийся из США. Самоубийство на фоне ВИЧ-положительного результата. Я даже не знал, что он болен.

Мне приходилось все чаще и чаще ездить в Институт Макса Планка на юге Германии, чтобы продолжать начатые исследования. Параллельно я экспериментировал в лаборатории Королевской больницы с пробами крови, взятыми у множества пациентов, измеряя содержание антител, способных бороться с эндотоксинами.

Я привез в немецкий институт бактерии из рода псевдомонады [7] Наиболее известным микроорганизмом из этого рода является синегнойная палочка. , полученные от пациентов с сепсисом и больных муковисцидозом [8] Муковисцидоз (кистозный фиброз) – наследственное летальное заболевание, поражающее преимущественно легкие и пищеварительную систему. . Их нужно было выращивать в больших количествах, чтобы выделить хотя бы несколько микрограммов эндотоксинов. Я отмечал про себя, что у них приятный запах – он напоминал аромат цветов или фруктов. Мне приходилось иметь дело с опасными химикатами, предназначенными для отделения токсинов, манипулировать полученными эндотоксинами и килограммами псевдомонад, проводить химический анализ, ставить опыты на лабораторных мышах, а помимо всего этого посещать международные конференции и ездить в командировки. В Институте Макса Планка я познакомился со множеством талантливых коллег из разных стран мира, некоторые из них стали моими друзьями. В конце концов мне удалось определить химическое строение молекулы эндотоксина: я обнаружил внутреннюю и наиболее ядовитую часть, соединенную цепями жирной кислоты и названную липидом А. Именно его предполагалось нейтрализовать антителами, полученными из крови здоровых доноров. Королевской больнице удалось договориться с одной из фармацевтических компаний, производящих препараты для детей и работающих с продуктами плазмы, о частичном финансировании моего исследования. Я просмотрел тысячи проб плазмы крови, предоставленных фирмой, чтобы отобрать среди них лучшие для дальнейшего смешивания и выделения антител с целью создания новейшего лекарства от менингита и/или сепсиса. Время шло, испытания следовали одно за другим, лабораторные мыши пачками умирали от заражения эндотоксинами, результаты не воодушевляли. На девять неудачных экспериментов приходился лишь один успешный. И тем не менее мои опыты завершились созданием тестового препарата под названием Anti-LPS IgG – антиэндотоксина против септического эндотоксинового шока, проще говоря, против заражения крови. Этот препарат был призван спасти жизни многим пациентам, заболевшим менингитом и, как следствие, сепсисом. А ведь согласно данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), это одна из самых частых причин летальных исходов в мире после сердечно-сосудистых заболеваний и рака. Считаю, что мое сотрудничество с Королевской больницей и фармацевтической компанией удалось. Я был счастлив.