Юрий Гусев: Во все глаза. Секретная книга для тех, кто хочет сохранить или исправить зрение

Из всех предметов в школе мне больше всего нравилась физика, сказывался дух экспериментатора. Отец поддерживал мой интерес, давая возможность узнать поближе и медицину. Как раз в то время в здравоохранении интенсивно развивались технические науки, появлялись новые приборы, оборудование. Отец приносил домой учебные фильмы, и мы смотрели на кинопроекторе, как пересаживают почку, пересаживают сердце. С тех пор меня по-настоящему захватила медицина. И, конечно, пример отца, его самоотверженность в профессии и его благословение – все это сыграло решающую роль, и я поступил в 3-й медицинский институт.

В конце 3-го курса я решил определиться со специальностью. Основной поток направляли на терапию и врачей скорой помощи. В хирургию шли всего 10 % студентов, 2–3 % становились акушерами-гинекологами, и столько же офтальмологами. Чтобы попасть в эти избранные проценты, нужно было сначала заниматься в студенческом кружке, а потом бороться за место при распределении специальностей. В кружке по хирургии при 40-й больнице на дежурствах я столкнулся с кишечной непроходимостью, язвами желудка и другими прозаичными болезнями, которые вкупе с уставшими хирургами не вязались с романтикой профессии врача, спасающего жизнь пациенту. В кружке по акушерству-гинекологии я тоже почувствовал себя чужим в потоке амбициозных девушек, превышающем численностью в десятки раз количество будущих победителей конкурса. Увидев заведующую кружка в идеально накрахмаленном колпаке, с грозно сдвинутыми бровями и речью, пророчащей наше несветлое будущее, я совсем растерялся и решил откланяться первым.

В тот момент мне опять помог отец, посоветовав попробовать себя в офтальмологии: «Там очень хороший заведующий кафедрой, Святослав Николаевич Фёдоров, талантливый врач, великий ученый, тебе будет чему у него поучиться». И он мне дал телефон доцента кафедры Нонны Сергеевны Ярцевой. Прекрасный человек, один из величайших практических офтальмологов Москвы и всей России, за свою жизнь она выучила столько глазных докторов, сколько никто, насколько я знаю, не учил после нее. Нонна Сергеевна с первых минут общения заражала своим оптимизмом, дружелюбием, увлеченностью профессией. «Конечно, приходи, нам нужны ребята, которые хотят учить офтальмологию! Будем заниматься, научишься разбираться во всем».

Наконец-то я ощутил свою нужность и сопричастность профессии, хотя это был лишь 4-й курс. Мне очень нравилось ходить на кружок, где мы смотрели пациентов, устраивали клинические разборы, обсуждения. С нами занимались прекрасные педагоги, энтузиасты, преданные своей профессии. Тамара Николаевна Григорьянц, Герман Алексеевич Шилкин и ещё два преподавателя давали нам возможность высказаться, приучая к клиническому мышлению. Меня так это покорило и привлекло, что я решил твердо отдать свою жизнь офтальмологии. Тогда Нонна Сергеевна позвонила Святославу Николаевичу Фёдорову и рекомендовала ему меня. Центр микрохирургии глаза уже был построен, но еще не открыт. Только открывался хирургический блок, планировалось открыть стационар. Фёдоров назначил мне время после своего рабочего дня в 81-й больнице.

Святослав Николаевич тогда уже был профессором, заведующим кафедрой офтальмологии в 3-м медицинском институте (сейчас Московский государственный медико-стоматологический университет им. А. И. Евдокимова, основан в 1922 году – прим. ред. ). Это был энергичный и харизматичный мужчина с искорками во взгляде. Внимательно выслушав и выяснив, что я имею технические наклонности, он сразу направил меня в оперблок открывающегося центра МНТК «Микрохирургии глаза», впоследствии носящем имя Фёдорова, помогать подключать хирургическое оборудование.

После этого я уже не сомневался в выборе направления. Святослав Николаевич, сам великий человек и ученый, собирал вокруг себя сильную команду врачей и специалистов, вдохновляющих своим примером. И, когда на 5-м курсе у нас начался цикл глазных болезней, я гордо объявил, что уже занимаюсь в кружке.

Так мой отец и Нонна Сергеевна Ярцева дали мне путевку в офтальмологию.

Вскоре Нонна Сергеевна отвела меня в Отдел глаукомы, где я познакомился с заведующим отделом Валентином Ивановичем Козловым. Это был уже немолодой, но по-прежнему увлеченный, ищущий и пытливый человек. Он постоянно занимался разработкой и внедрением новых хирургических методик и методов обследования глаукомы. Так как я был технически грамотным, хорошо разбирался в физике и мог спаять какую-то простую электронную схему, то быстро подружился с Валентином Ивановичем, был полезен ему и получил распределение в его отделение. Валентин Иванович в то время занимался разработкой прибора, который позволил бы измерять давление в поверхностных (эписклеральных) сосудах склеры. От изменения давления в них зависит течение и прогноз глаукомы, а также эффективность оттока жидкости после операции по поводу глаукомы. Это была научная работа, и я активно участвовал в ней.