Ричард Шеперд - Семь возрастов смерти. Путешествие судмедэксперта по жизни

Мозг Фергюссона был прекрасен, и в нем не было каких-либо видимых проблем: все его органы выглядели здоровыми. За исключением разве что одного. Не слишком ли большой была его печень? Это довольно крупный орган, и у младенцев он кажется особенно большим. Печень землистого темно-красно-коричневого цвета и расположена в верхней правой части брюшной полости, но из-за крупного размера заходит и на левую сторону. Лениво повисшая на других органах, она напоминает мне большого кота, развалившегося на солнцепеке.

– Тут может быть кое-что интересное… – сказал я полицейским.

Они вытянули шеи, наблюдая, как я обследую печень Фергюссона. Я не был уверен, пока не разрезал ее, а затем не повернул скальпель, подставив его под ослепительный свет ламп секционной – старая привычка. И когда лезвие яркой вспышкой ударило мне по глазам, я все понял. Жир. У Фергюссона был гепатоз [9] Жировая дистрофия печени. .

Я мог исключить самую распространенную причину увеличения печени и накопления в ней жировой ткани – злоупотребление спиртным. Пьянство – это насилие над этим невероятным органом, однако печень очень многое готова нам простить. Наутро после бурной ночи в печени пожилого человека может отложиться жир, но, как правило, она восстанавливается, если ее владелец на некоторое время сможет воздержаться от спиртного. Когда же бурные ночи становятся образом жизни, жир превращается в «сливочное масло». Печень алкоголика похожа на кусок фуа-гра. Она не справляется с нагрузкой, и пропитанные жиром клетки начинают массово погибать. На смену им приходит соединительная ткань – по сути, печень покрывается рубцами. Они нарушают нормальное кровоснабжение, лишая оставшиеся клетки печени доступа кислорода. Так рубцовая ткань разрастается, и в какой-то момент у алкоголиков наступает точка невозврата, когда даже полное воздержание не в состоянии остановить прогресс заболевания, именуемого циррозом печени. В итоге получаем печень, которая напоминает скорее маринованный корнишон: маленькая, ссохшаяся, изрытая язвами.

Печень Фергюссона была гладкой и красивой, но все-таки я проверил ее на содержание спирта – слишком уж явно она демонстрировала все признаки проведенного в баре вечера.

За годы моей работы тесты показали, что многие родители прибегают к алкоголю, чтобы успокоить ребенка.

Но не в случае с Фергюссоном. Мои подозрения все больше усиливались. Бледный опухший вид, жировая печень: я был практически уверен, что ему не посчастливилось унаследовать какой-то дефектный ген.

Я поднял глаза.

– Готов поспорить, что у него врожденное нарушение обмена веществ.

Инспектор моргнула.

– А это еще что такое?

– Их бывает десятки разных видов. Они всегда унаследованные и не дают организму нормально усваивать что-то из рациона питания, в итоге это накапливается в нем, пока не причинит чудовищный вред.

– Никогда о таком не слышал, – сказал помощник коронера.

– Это что-то типа аллергии на арахис? – спросил детектив.

– Это не аллергия, но, судя по всему, связано с рационом питания Фергюссона. Видимо, какие-то определенные продукты вызывали у него проблемы.

– Но ему всего полгода, – недоумевающе сказала инспектор. – Что же такого он мог есть?..

– Полагаю, мать только начала приучать его к твердой пище.

Инспектора такой ответ не устроил.

– Тогда почему она не делала этого постепенно, чтобы понять, что именно вызывает проблему?

Я вернулся к работе: каждая необъяснимая смерть требует тщательного изучения.

Как бы то ни было, я понимал, когда мы только увидели ужасную опрелость, что инспектор будет враждебно настроена по отношению к родителям. Нам была нужна дополнительная информация – от родителей и моих коллег: здесь нужно было разбираться соответствующим специалистам.

Каждое врожденное нарушение обмена веществ – большая редкость, но их настолько много, что педиатрам скучать не приходится.

Когда пришли результаты биохимического анализа крови и мочи ребенка, я отнес их прямиком к педиатру. Чтобы выяснить, в чем именно дело, пришлось обойти многих специалистов в университете Сент-Джордж.

Поначалу все указывало на то, что Фергюссон стал жертвой какого-то вируса. Иммунофлуоресцентный анализ [10] Набор иммунологических методов для качественного и количественного определения поверхностных и внутриклеточных антигенов в образцах. тканей печени дал положительный результат на парвовирус [11] Семейство самых мелких ДНК-содержащих сферических вирусов. , но позже вирусологи пришли к выводу, что он был ложным. Как я и подозревал, вскоре нам пришлось вернуться на кафедру генетики, к специалистам по врожденным нарушениям обмена веществ.