Ричард Шеперд - Семь возрастов смерти. Путешествие судмедэксперта по жизни

ОТЕЦ: Как… Как, черт побери, она могла ее получить?

ДОЗНАВАТЕЛЬ: Об этом мы вас и спрашиваем.

ОТЕЦ: Это моя дочь, я ее любил… Если бы я сделал что-то не так, не вижу никакого смысла это скрывать или врать вам.

Нет даже намека на признание. А что насчет матери? Ее попросили объяснить, почему она пропускала приемы у врача.

МАТЬ: Я сказала Аарону: посмотри на нее, она выглядит так, словно мы ее избиваем, как я пойду с ней к врачу?

ДОЗНАВАТЕЛЬ: Так и сказали?

МАТЬ: Да, так и сказала, но лишь потому… мне не хотелось, чтобы люди подумали, будто мы ее бьем, потому что мы этого не делали.

ДОЗНАВАТЕЛЬ: Должно быть, вы подумали, что все-таки сделали ей больно, либо это сделал кто-то другой.

МАТЬ: Я знала, что не делала этого, и у меня не было доказательств того, что это мог сделать Аарон. Никакого насилия я не видела.

ДОЗНАВАТЕЛЬ: Но вы все-таки подумали, что Аарон избил ребенка?

МАТЬ: Нет, не избил. Я подумала, что, может, он снова начал выпускать ей газы, как мы делали это раньше, вот синяки снова и появились…

ДОЗНАВАТЕЛЬ: Но вы же сказали нам, что спросили у него, как именно он выпускал ей газы, и он вам объяснил, поэтому вы не могли так подумать.

АДВОКАТ: При всем уважении, мой клиент лишь пересказывает вам свои мысли.

МАТЬ: Полагаю, где-то в глубине своего разума я подумала: неужели это сделал он? Но подобные мысли, наверное, стараешься отогнать.

ДОЗНАВАТЕЛЬ: То есть вы старались отогнать эти мысли?

МАТЬ: Потому что я не видела, чтобы он что-то делал, не слышала, чтобы она кричала… И он всегда очень хорошо с ними обращался. Такая мысль, может, и пришла мне разок в голову, но не более того.

В тот вечер отца снова допросили. На расспросы о травмах, полученных его дочерью, он отвечал все тем же удивленным тоном. Допрос пришлось остановить и перенести на следующее утро.

ДОЗНАВАТЕЛЬ: Вчера вечером, Аарон, вы попросили нас прекратить допрос.

ОТЕЦ: Мне нужно было время подумать.

ДОЗНАВАТЕЛЬ: А еще, полагаю, вы хотели поговорить со своим адвокатом. Теперь, когда вы подумали, хотите ли что-то сообщить нам?

ОТЕЦ: Ну, только то, что это я нанес ребенку травмы, но… Знаю, что звучит ужасно, но я не понимал, что делаю. Это не оправдание. Я не оправдываюсь, но у меня была словно какая-то паника, а еще я был подавлен, потому что меня уволили с работы, и порой просто срывался. Но я не помню подробностей всего этого… А потом лишь сожалел о том, что сделал. Я не могу это объяснить. Это было как в тумане.

ДОЗНАВАТЕЛЬ: Ребенок много плакал, так ведь?

ОТЕЦ: Ее плач меня доставал, раздражал, и, думаю, я… как уже сказал… я сорвался и набросился на нее. Не помню, как или почему. После я помнил лишь то, что очень сожалел об этом.

ДОЗНАВАТЕЛЬ: Ребра ребенка были сломаны около десяти дней назад. Можете нам рассказать, как это произошло?

ОТЕЦ: Я толком не помню, если честно, это могло случиться когда угодно. Я правда не понимал, что делаю…

ДОЗНАВАТЕЛЬ: Как, по-вашему, были сломаны ее ребра?

ОТЕЦ: Должно быть, я шлепнул ее или слишком сильно сжал в руках, сдавил, ну, не сдавил, а прижал к себе, чтобы она замолчала. Я не хотел сделать ей больно.

ДОЗНАВАТЕЛЬ: Но ребенок в таком возрасте…

ОТЕЦ: Я ее любил.

ДОЗНАВАТЕЛЬ: Мне нужно выяснить, как в точности она получила эти травмы, Аарон. Вы не могли бы с этим помочь?

ОТЕЦ: Возможно, я ее ударил.

ДОЗНАВАТЕЛЬ: Вы ее ударили?

ОТЕЦ: Скорее всего, я ее ударил. Я признаюсь в этом, но не могу вспомнить, когда именно и почему это произошло.

ДОЗНАВАТЕЛЬ: Нам важно, как это произошло…

ОТЕЦ: Я не смог бы сделать что-то подобное осознанно, понимаете, я не мог просто подумать: нужно ее заткнуть, так что я ее ударю. Я бы так не сделал. Я не такой человек. Со мной случилось нечто такое, из-за чего я сорвался… На меня столько всего навалилось, я так переживал из-за увольнения, но не помню, как это делал.

ДОЗНАВАТЕЛЬ: Но каждый раз, когда вы ее били, вас терзало чувство вины?

ОТЕЦ: Я лишь пытался ее успокоить и утешить. Не помню, как это делал, помню лишь чувство вины после этого.

ДОЗНАВАТЕЛЬ: Но сначала вы ударили ее по лицу, затем сломали ей ребра, а потом проломили череп… И вы не помните?

ОТЕЦ: Я бы никогда, никогда не сделал ничего, чтобы ей навредить, можете мне поверить. Если бы отдавал отчет в своих действиях. Очевидно, в тот момент я не отдавал.

ДОЗНАВАТЕЛЬ: Вы сказали своему другу, что ненавидите ребенка.

ОТЕЦ: Нет, это неправда.

ДОЗНАВАТЕЛЬ: У вас не было к ней ненависти?