Юлия Латынина - Побег из Уханя

Однако даже это — полбеды.

Беда — главная — заключалась в том, что именно после отчета комиссии ВОЗ стало ясно: за год ни китайские зоологи, ни вирусологи, ни госбезопасность, ни комиссия ВОЗ, наконец, не смогли найти того самого гипотетического промежуточного животного, на которое перескочил вирус от летучих мышей.

Миссии ВОЗ также пришлось констатировать, что Уханьский рынок не был местом возникновения вируса. Многие из первых пациентов не имели к нему отношения. А все образцы SARS2, собранные на рынке, были именно человеческим SARS2, без какого-либо следа животных.

Это выглядело очень странно.

К примеру, во время эпидемии первого SARS то, что промежуточным носителем была циветта, доказали в течение четырех месяцев, хотя Китай тогда был гораздо хуже готов к подобным эпидемиям (например, секвенирование SARS заняло много времени). Собственно, именно после вспышки первого SARS в Китае и началось стремительное развитие вирусологии. Компартия была недовольна медлительностью и беспомощностью реакции на SARS и решила следующую эпидемию встретить во всеоружии. (Да, а верблюд как передатчик MERS был идентифицирован через девять месяцев.)

Сценарий, о котором Китай заявил еще в январе 2020 года, — коронавирус летучих мышей перепрыгнул на какое-то промежуточное животное (предполагали панголина), а панголина продали на рынке в Ухане — оказался неверен. Никакого промежуточного животного — ни панголина, ни куницы, ни барсука — не обнаружилось, а сам вирус возник не на рынке.

Вы скажете, невелика беда. Вероятно, вирус сразу перескочил с летучей мыши на человека.

Только у этой гипотезы есть целый ряд недостатков, начиная с того, что летучие мыши не заражаются SARS2.

«Если SARS2 перепрыгнул с летучих мышей на людей одним прыжком и с тех пор не очень-то и менялся, он должен по-прежнему хорошо заражать летучих мышей. А этого нет», — писал научный журналист Николас Вейд в своей статье, после которой о лабораторной утечке наконец заговорили, эта работа пробила омерту истеблишмента, и доводам из нее мы тут будем следовать часто и много. Несмотря на то что Вейд работал и в Nature, и в Science, и в The New York Times, ему пришлось опубликовать свою статью в куда менее известном издании — в The Bulletin of the Atomic Scientists.

Статья Вейда, в свою очередь, опиралась на ряд работ, первой из которых следует назвать блестящую статью Юрия Дейгина (Yuri Deigin), канадско-российского бизнесмена, чей стартап Youthereum Genetics занимается генными терапиями. Затем с Дейгиным связалась итальянский микробиолог Россана Сегрето, и они вместе опубликовали одну из первых пробившихся в рецензируемые журналы статей, посвященную возможности лабораторной утечки.

Вскоре Дейгин и Сегрето объединились с широкой группой единомышленников, создавшей в интернете закрытую группу DRASTIC.

Энтузиасты DRASTIC (среди них были китаец, австралиец, индус — молекулярные биологи, биоинформатики и т.д.) начали понемногу, по рупицам восстанавливать то, что произошло в Ухане (так же, как Bellingcat восстанавливала то, что произошло с рейсом MH17).

Так вот, — возвращаясь к летучим мышам и ковиду, — ученые протестировали 37 разновидностей летучих мышей: S-белок SARS2 очень плохо связывался с ACE2-рецепторами в 8 из них, и плохо — в остальных 29. Изо всех протестированных животных S-белок коронавируса лучше всего связывался с человеческим ACE2. Он был прямо-таки оптимизирован под человеческий ACE2.

Кроме этого непреодолимого недостатка, у гипотезы о том, что вирус перескочил с летучей мыши на человека, есть ряд других. Например, эпидемия вспыхнула на рынке в Ухане, а место, где был обнаружен ближайший родственник SARS2, находилось за 1500 км — в Юннани. Если кто-то заразился SARS2 в пещере в Юннани, то непонятно, как он проехал эти 1500 км, не распространив вокруг себя заразу. Да и мыши в то время, когда состоялось первичное заражение, — в сентябре-октябре — должны были уже спать.

Вы можете на это возразить, что вирусы летучих мышей не все изучены и вполне вероятно, что какой-то из вирусов жил поближе. Это разумное возражение. Однако Rhinolophus Affinis, в которой был обнаружен RaTG13, в провинции Хубей не водится вообще. Коронавирусы обитающих в Хубее летучих мышей после начала пандемии изучались вдоль и поперек, и все они отстоят от SARS2 гораздо дальше, чем RaTG13. В любом случае, эти мыши не водятся в городе — до ближайшего места их обитания надо ехать десятки километров.

Таким образом, прошло полтора года, и стало ясно, что первоначальная версия распространения вируса не имеет отношения к действительности.