Рэнди Эпштейн - Возбуждённые - таинственная история эндокринологии. Властные гормоны, которые контролируют всю нашу жизнь (и даже больше)

ПОНИЖЕННЫЙ ТЕСТОСТЕРОН ВЛИЯЕТ НА ВНЕШНИЙ ВИД: ЕГО НЕДОСТАТОК СНИЖАЕТ МЫШЕЧНУЮ МАССУ И МЕНЯЕТ РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ЖИРА, УВЕЛИЧИВАЯ ОКРУЖНОСТЬ БЕДЕР.

В то же время врачи с настороженностью относятся к началу терапии у подростков, которые в конце концов могут решить, что все-таки не хотят менять пол. Блокаторы полового созревания имеют обратимое действие, так что если позже дети все-таки решат, что не являются трансгендерами, они могут перестать принимать лекарства и пройти половое созревание с запозданием. Некоторые врачи рекомендуют как можно дольше держать подростков на блокаторах полового созревания, пока они не достигнут достаточной зрелости, чтобы осознать всю важность решения, но это тоже довольно сложно. По словам одного врача, жить с трансгендерной идентичностью уже тяжело, но оставаться маленьким, хилым мальчиком, когда твои одноклассники вырастают и превращаются в волосатых, мускулистых юношей и соблазнительных, округлых девушек, – не меньшая травма. В последних рекомендациях даются определенные ориентиры, но, как знают и эксперты, и родители, каждого ребенка нужно рассматривать индивидуально. Протокола, который одинаково работает для всех, не существует.

В отличие от Мела и других взрослых, которые меняют пол, уже имея детей, подростки должны держать в уме потенциальное бесплодие. Ребенок, у которого при рождении определили мужской пол, при приеме антиандрогенов и эстрогена уменьшает свое количество сперматозоидов. Некоторые взрослые переставали принимать лекарства на несколько месяцев, чтобы восстановить фертильность. Некоторые подростки могут заморозить свою сперму или яйцеклетки. Но этот вариант недоступен для детей, которые начинают принимать гормональные блокаторы при первых признаках полового созревания. Сперму у препубертатных мальчиков и яйцеклетки у препубертатных девочек получить невозможно.

Отец подростка, который сменил внешность с мужской на женскую, рассказал, что ребенок считает день начала эстрогеновой терапии вторым днем рождения. Мать другого подростка, который обдумывает переход в обратном направлении, говорит, что надеется отложить тестостероновую терапию до возраста как минимум 20 лет, потому что беспокоится из-за долгосрочных последствий. «Никто не может сказать, как гормоны подействуют на развивающийся мозг, а это пугает меня больше, чем что-либо другое», – сказала она. При этом она признала, что, если у ребенка появятся суицидальные мысли, одним из вариантов будет более раннее начало тестостероновой терапии.

Мел рассказал, что тестостерон придал ему уверенности. Когда он приехал в гости к семье, его сестра сказала ему, что он ведет себя как «сволочной мужик». Почему так вышло: потому что он стал счастливее и из-за этого увереннее в себе? Или же во всем виноват тестостерон? Мел не уверен.

Во время переходного процесса Мел стеснялся ходить в мужские туалеты. Он беспокоился, что его там распознают, что он будет выглядеть слишком женственно или «трансгендерно», особенно потому, что ему придется ждать, пока освободится кабинка. В отличие от женских туалетов, где женщины болтают, смотрясь в зеркало и поправляя одежду и макияж, мужские туалеты, как вскоре узнал Мел, – не место для общения. «Люди просто приходят, писают и уходят».

Мел продолжает: «Я был довольно робким, и мне пришлось довольно долго привыкать, потому что запах мужского туалета намного неприятнее, да и мужчины ведут себя там как свиньи. Обоняние сильно страдало».

Мел надеется, что он – один из тех мелких «игроков», которые продвинут новое понимание гендера. «Гендеров всего два, но проблема в том, какое значение мы придаем этой бинарной системе. Мне бы хотелось, чтобы эти рамки были более размытыми с точки зрения влияния на все, что происходит в вашей жизни».

Полвека назад, когда доктор Джонс открыл клинику гендерной идентичности в госпитале Джонса Хопкинса, он беспокоился, что ожидания пациентов превзойдут возможности медицины, что они будут требовать лечения, которое исцелит их эмоциональную тоску. Сейчас же многие эксперты опасаются противоположного. Более 40 % трансгендеров пытались покончить с собой – в 10 раз больше, чем показатель для всего населения США[21]. Подавляющее большинство попыток самоубийства пришлось на период до начала терапии. Мел никогда не считал себя склонным к самоубийству, но он 10 раз попадал в автомобильные аварии в возрасте с 16 до 26 лет. «Это было своеобразным показателем моей невнимательности, – сказал он. – Я повсюду ездил очень быстро».