Джеймс Маккол - Лицо по частям. Случаи из практики челюстно-лицевого хирурга - о травмах, патологиях, возвращении красоты и надежды

Появление этой высокотехнологичной громадины символизирует следующий сложнейший этап операции. Размещаясь в кресле оператора микроскопа, я чувствую очередной прилив радостного волнения и сосредоточенного расслабления. Я слегка регулирую консоль микроскопа под свой рост, чтобы можно было разместить локти и расслабить плечи, а моим пальцам ничего не мешало совершать мельчайшие движения. Я делаю глубокий выдох. Он всегда предшествует началу микрохирургической операции, и во время нее я тоже контролирую свое дыхание, оперируя в ярко освещенном поле перед глазами, улавливая на уровне подсознания легкие пульсации циркулирующей крови. Это место становится святая святых нашей операционной.

Во время микрохирургической стадии операции необходимо всегда контролировать даже собственное дыхание, поэтому перед началом я делаю глубокий вдох.

С появлением у операционного стола микроскопа мы ставим более серьезную музыку. Мой личный плей-лист для этой стадии операции, которая может длиться несколько часов, включает некоторые саундтреки к фильмам и фортепианные пьесы шотландского композитора Крэйга Армстронга, однако главным образом состоит из музыки эпохи барокко: произведений Баха, Генделя, иногда Вивальди и Алессандро Марчелло. Есть здесь место и для прекрасного Ральфа Воан-Уильямса («Фантазия на тему Томаса Таллиса»), и для играющего на контрасте дерзкого лейтмотива из «Храброго сердца», особенно уместного для шотландского хирурга, оперирующего к югу от вала Адриана. Я считаю, что подборка музыки в стиле барокко: сонаты для флейты и фортепианная музыка, такая как «Гольдберг-вариации» в особенности придает всему происходящему некую структуру и создает вокруг ощущение осязаемой дисциплины. Эти произведения классической музыки в виртуозном исполнении наполнены лирикой и чрезвычайно музыкальны, а также являются прекрасной аналогией процесса хирургической реконструкции: хоть все и должно быть выполнено безупречно с технической точки зрения, здесь также есть место для разных подходов и интерпретаций. Так, например, я обнаружил, что в некоторых местах на человеческом теле после аккуратных эллиптических разрезов на коже остается менее заметный шрам, чем при разрезе кожи по прямой линии. Хирургия – это искусство в не меньшей степени, чем наука.

Как только запускается серьезная музыка, вокруг воцаряется атмосфера абсолютного спокойствия, тишины и расслабленности – ее созданию также способствует приглушенный свет операционных ламп. Ослепительно-яркое освещение, создаваемое ими, необходимо во время других этапов операции, однако микроскоп для микрохирургии оснащен своим собственным источником света, поэтому все остальное отключается, и операционная погружается в сумрак.

Пока я оперирую, операционная медсестра стоит рядом, наблюдая за каждым моим действием на ЖК-экране с высоким разрешением и подавая мне по моей просьбе инструменты. Операционные медсестры – как и медбратья – обладают высокой квалификацией и в точности знают, где именно находится каждый из многочисленных – их может быть до 180 – инструментов на их лотке. Стоит мне попросить один из инструментов – а если что-то пойдет не так, каждая секунда будет на счету, – и он практически мгновенно окажется у меня в руке. Часто они и вовсе действуют на опережение: огромный опыт и внимательное наблюдение за моими действиями позволяют им угадывать мои просьбы чуть ли не до того, как я сам осознаю потребность в том или ином инструменте, и не успеваю я закончить фразу, как сразу же получаю необходимое.

Изображение с микроскопа передается не только на монитор, на котором операционная медсестра следит за моими манипуляциями, но и на другой, более крупный, экран, чтобы все остальные в операционной также были в курсе происходящего. Эта деталь лишний раз подчеркивает, что идет тихая стадия операции. Тем не менее в прошлом мне пару раз приходилось просить людей в операционной вести себя тише, потому что среди операционной бригады или людей, наблюдающих за операцией, могут оказаться два или три новичка, которые еще не усвоили правила. Отчасти подобное требование связано с проявлением уважения к пациенту и технической сложностью микрохирургии, однако тишина имеет особое значение, когда процедуру выполняет стажер. Ему порой крайне тяжело сосредоточиться на чрезвычайно сложной микроскопической задаче, когда вокруг слишком много отвлекающего постороннего шума, и это лишает его уверенности в своих действиях.