Дмитрий Соколов - Снадобье викингов

В том, что отравление Прохоровой произошло именно салициловой кислотой, мы убедились, когда произвели лабораторный анализ.

Уезжали мы из Петровского далеко за полночь. Небо обложили тучи, накрапывал дождь, его крупные капли барабанили по крыше. При свете зажженных фар я достал рецепт Авдотьи Егоровны и выбросил его в дорожную грязь под колеса мотоцикла.

Стояло жаркое лето. Все живое, казалось, изнывало от жажды. Ребятишки прилегающих деревень целыми днями пропадали на озере и небольшой речушке, огибающей базу отдыха, где мы проводили в том году свой отпуск. Даже собаки — и те днем предпочитали держаться тени, лениво растянувшись, дремали в каком-нибудь укромном месте, далеко высунув языки и часто дыша. На деревьях среди зеленой кроны то здесь, то там виднелись рано завядшие иссушенные неистово палящими лучами солнца листья.

Прошло только около десяти дней, а мы были черны, как негры. За время отдыха исходили вдоль и поперек окрестности озера Увильды.

В целом отдых проходил размеренно и хорошо, особых происшествий не было, если не считать одного. О нем-то я и хочу рассказать.

В тот вечер мы отмечали день рождения нашего сына. Для подобных мероприятий на базе отдыха существовала «Корчма» — заведение типа ресторана, выполненное на древнеукраинский манер и оформленное талантливо и с большой выдумкой.

Домой в тот вечер мы возвратились несколько позже, чем обычно, и были очень удивлены, увидев сидящего у самых дверей человека, обхватившего руками голову. Казалось, что он или уснул, или глубоко задумался. Незнакомец не поднял головы даже тогда, когда мы с женой почти вплотную подошли к нему. Только тогда, когда я положил ему руку на плечо и спросил: «Что с вами? Вам, может быть, плохо?» — он быстро вскочил на ноги и стал извиняться за свой столь поздний визит. Я пригласил его войти.

— Что случилось? — спросил я гостя, предлагая ему сесть.

— Простите меня, доктор, но я не мог не побеспокоить вас… Я не мог поступить иначе, хотя осознаю всю нетактичность своего поведения…

— К чему все эти слова? Раз уж пришли, то скажите, что привело вас к нам. Время уже позднее, и вы понимаете, что пора спать.

— Спать, спать… вот это меня больше всего и беспокоит.

— Что значит «беспокоит»? Давайте, человек хороший, пойдемте погуляем, и вы мне расскажете, чего вы от меня хотите.

Честно говоря, мне показалось, что передо мной психически нездоровый человек. Волосы его были взлохмачены. Ворот рубашки расстегнут, а галстук приспущен и сбился на сторону. Мы вышли из домика и отправились к находящейся неподалеку березовой роще. Стояла прекрасная погода. Спала полуденная духота. Дышалось легко. Вот прошла навстречу нам пара молодых людей, парень с гитарой и девушка с большим букетом полевых цветов, постепенно затихли их голоса — и снова безмятежная тишина, нарушаемая только шорохом наших неторопливых шагов.

— Как вас зовут? — спросил я незнакомца, пытаясь разрядить то тягостное молчание, которое установилось между нами.

— Пантелеймон Соломонович Кацман.

— Мы скоро до Карасей дойдем, а все молчим.

— Конечно, мне туда и нужно, — не обращая внимания или не понимая высказанного мною упрека, спокойно ответил Кацман.

— Вам туда, а мне обратно возвращаться надо.

— Извините меня, я что-то плохо соображаю. Моя дочь, эти бессонные ночи…

— Что ваша дочь? — спросил громко я, наконец, смутно понимая смысл столь позднего визита этого человека.

— О, если бы вы только знали, что происходит с моей Элочкой! — с тревогой в голосе произнес Пантелеймон Соломонович.

— Если вы мне расскажете, то и я буду знать. Однако не забывайте про время. Уже двенадцатый час.

— Еще раз простите меня, я даже не знаю, с чего начать.

Из того, что мне рассказал в тот вечер Кацман, можно было понять, что опасаться за здоровье его дочери пока нечего. Вот почему я предложил ему провести эту ночь у нас на базе. Пантелеймон Соломонович категорически отказался.

Когда я вернулся в домик, там не спали. Пришлось кратко рассказать о несчастье, которое привело к нам этого пожилого и не очень здорового человека.

— Ну как же ты отпустил его одного? — с тревогой спросила меня жена.

— К счастью, он живет недалеко. Но мне кажется, он все равно бы ушел к больной дочери, даже если бы та находилась в другой части нашей области. Ты бы оставила больного ребенка одного?