Ирина Якутенко - Вирус, который сломал планету. Почему SARS-CoV-2 такой особенный и что нам с ним делать

Первая более или менее серьезная работа на эту тему появилась только в конце июня 2020 года, через полгода после начала эпидемии. Шведские ученые из Каролинского университета в Стокгольме проверили, был ли Т-клеточный ответ у больных COVID-19 с выраженными симптомами, со слабыми симптомами и без симптомов, а также изучили донорскую кровь, собранную в мае 2020 года (сдававшие ее добровольцы были уверены, что ничем таким подозрительным не болели) [123] T. Sekine et al. , «Robust T cell immunity in convalescent individuals with asymptomatic or mild COVID-19», bioRxiv , p. 2020.06.29.174888, Jan. 2020. , [124] T. Sekine et al. , «Robust T cell immunity in convalescent individuals with asymptomatic or mild COVID-19», Cell , Aug. 2020. . И оказалось, что Т-клеточный ответ имел место у всех переболевших и примерно у 30 % доноров. При этом антитела детектировались лишь у тех, кто болел явно выраженной коронавирусной инфекцией, причем чем сильнее проявлялись симптомы, тем более заметным был титр. И это не первое подтверждение того, что у многих достоверно переболевших COVID-19 не наблюдается значимого титра антител [125] F. Wu et al. , «Neutralizing antibody responses to SARS-CoV-2 in a COVID-19 recovered patient cohort and their implications», medRxiv , p. 2020.03.30.20047365, Jan. 2020. .

Эти данные говорят нам сразу о нескольких вещах. Во-первых, COVID-19 переболело существенно больше людей, чем мы выявляем ПЦР-тестом, КТ и даже тестом на антитела. Это хорошо, так как приближает коллективный иммунитет и само по себе замедляет распространение инфекции: поборовшие вирус силами Т-клеточного иммунитета, вполне вероятно, смогут сделать это еще раз до того, как вирус как следует размножится, а носители начнут быть заразными. Впрочем, конкретно с этим выводом стоит быть осторожнее, так как мы не знаем, с чем связано наличие только Т-клеточного ответа. Возможно, эти люди изначально получили малую дозу вируса и поэтому смогли справиться с ним без привлечения антител. Не исключено, что при большем забросе вируса они все же заболеют, но, вероятно, не очень тяжело, так как натренированная клеточная составляющая во второй раз активируется еще быстрее. Кроме того, явное наличие Т-клеточного ответа требует более внимательного подхода к разработке вакцин. Главным критерием их эффективности часто — а особенно сейчас, в условиях чрезвычайной спешки, — является способность стимулировать выработку антител. На клеточную компоненту, конечно, смотрят, но по-прежнему ориентируются в основном на антитела. Однако нельзя исключать, что вакцина, дающая хороший титр, но не подстегивающая клеточную компоненту, может обеспечивать не слишком надежную защиту. Вполне возможно, что вакцина, которая заставляет активироваться именно эту ветвь иммунитета, окажется куда более действенной. Мы еще раз коснемся этого вопроса в главе «Где вакцина?».

Различные паттерны развития иммунного ответа при вторжении SARS-CoV-2 — высокий или низкий титр антител, отсутствие их у переболевших или наличие у тех, кто не чувствовал никаких симптомов, признаки активации клеточной компоненты, в том числе у вроде бы неболевших, — свидетельствуют о сложном взаимодействии вируса и различных составляющих иммунитета. Нам только предстоит выяснить, в какой степени и когда в борьбу с патогеном вовлекается клеточный иммунитет, почему у одних людей он справляется с вирусом единолично, а другим — в том числе и бессимптомным — приходится подключать антитела и так далее. Строго говоря, мы не знаем ответов на эти вопросы и для остальных простудных вирусов, более того, для большинства из них мы в принципе плохо представляем, как выглядит динамика иммунного ответа. Возможно, эпидемия COVID-19 подстегнет исследования в этом направлении, потому что, как выясняется, даже бесполезные знания о неопасных вирусах однажды могут очень пригодиться.

Хотя организм большинства людей довольно быстро расправляется с вирусом, в некоторых случаях остановить размножение SARS-CoV-2 не удается, и он начинает широким фронтом захватывать клетки нижних дыхательных путей. Как мы уже обсудили выше, на клетках легких есть и рецепторы ACE2, и облегчающие проникновение вируса протеазы. В том числе есть они и на клетках, выстилающих альвеолы — крошечные пузырьки, оплетенные кровеносными сосудами, в которых происходит газообмен. Именно в альвеолах эритроциты крови избавляются от молекул углекислого газа и взамен получают кислород — газы просачиваются прямо сквозь тонкие выстилающие клетки под названием пневмоциты I типа.

Несмотря на страшную важность клеток альвеол, когда там начинает размножаться SARS-CoV-2, иммунная система поступает с ними так же, как и с любыми другими клетками, зараженными вирусом, — безжалостно убивает. Умирают как пневмоциты I типа, так и клетки, синтезирующие сурфактант — вещество, не дающее альвеолам схлопываться (пневмоциты II типа). На месте сложных и тонких устройств для газообмена образуется месиво из убитых клеток и ошметков вируса. Альвеолы заполняются жидкостью, просочившейся через «разрыхленные» стенки кровеносных сосудов: этот механизм призван облегчить иммунным клеткам дорогу к месту атаки, но в данном случае он ухудшает ситуацию. Без сурфактанта стенки альвеол даже в тех местах, где они не заполнены жидкостью, слипаются.