Захарий Френкель - Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути

Мы каждый день заходили с Иликом к С. И. Перкалю. Для этого нужно было пройти по главной просеке до другого конца посёлка. Он снимал квартиру во втором этаже деревянного дома. В его комнате господствовал первобытный хаос. Книги и бумаги были навалены и на чайном столе вместе с посудой, и на стульях, и даже на полу. Всей этой обстановке в комнате вполне соответствовал и распорядок жизни, который не регулировался и не дисциплинировался привычными нормативами.

Главным инженером-механиком на строительстве был инженер Филимонов, которого я хорошо знал, когда он несколько лет перед тем был студентом Политехнического института и часто бывал у нас на «Полоске» (в то время я читал лекции по гигиене населённых мест в Политехе). Он с большой предупредительностью в течение многих часов показывал мне уже выполненные части циклопических сооружений, все ведущиеся полным ходом работы и рисовал те части общего плана грандиозной гидроэлектростанции, которые были ещё только на кальках и на синьках, да в головах руководящих инженеров. Мы с восхищением смотрели работу башенных экскаваторов. Было приятно видеть, как просто, по-товарищески отдавал мимоходом распоряжения Филимонов, и каким большим авторитетом пользовался этот молодой инженер у бригадиров и рабочих.

В этот же день я подробно осматривал действующий водопровод, снабжавший питьевой водой посёлок Свирьстроя с многотысячным населением, и проект переноса водозабора в будущий «верхний бьеф», выше плотины, когда она будет сооружена. Контроль за хлорированием вёлся дежурившими специально для этого санитарками «на глаз», но на деле пришлось убедиться, что осевшая на стенках стеклянной трубки хлористая известь маскировала и скрывала от глаз отсутствие струи дезинфицирующего раствора. После сооружения плотины вода в верхнем бьефе должна была стоять на десяток метров выше, и найти и устроить место для будущего захвата воды до постройки плотины можно было с большим удобством. Мне казалось, что для успешной работы санитарного врача дальнейшее развитие благоустройства посёлка Свирьстроя было очень благодарным делом, а содействие превращению этого временного посёлка в хорошо распланированный и санитарно-технически оснащённый новый город — увлекательной задачей. Я горячо доказывал это в моих разговорах с Самуилом Исааковичем, но он оставался глух ко всем моим доводам. Ему хотелось поскорее освободиться от навязанной ему командировки и вернуться к работе на кафедре.

Путь от Свирьстроя в Ленинград мы с Иликом совершили на пароходе. После недолгих остановок в Лодейном Поле и Свирице («Вознесенье»), судно в течение всей ночи и утра пересекло Ладожское озеро. Я не сомкнул глаз, впитывая новые впечатления. Илик же проснулся лишь утром, когда пароход уже подошёл к устью Невы. Кругом — и впереди, и с боков клубился непроницаемый белый туман Только когда солнце поднялось и разогрелся воздух, он стал кое-где разрываться. Мы увидели скопившиеся у входа в Неву барки, окрылённые парусами на высоких мачтах. Когда пароход вошёл в Неву и с двух сторон начали развёртываться всё новые виды: то Текстильный комбинат у Шлиссельбурга, то Дубровские электростанции, то, наконец, начиная от Ижоры, непрерывная цепь заводов и предприятий, тут уже было не до сна. И когда с пароходной пристани у Охтинского моста мы трамваем, а потом по железной дороге приехали в Детское Село, и Илик вернулся, наконец, домой, ему было вдоволь материалов для подробных рассказов о своём десятидневном путешествии со мной в Заполярье.

Весною и летом 1933 г. я был более всего поглощён подготовкой и организацией выставки на базе Отдела коммунальной и социальной гигиены Музея города в Аничковом дворце, в связи с истекавшим 15-летием Октябрьской революции. Нужно было в единой яркой наглядной картине показать не только уже осуществлённые начатки нового благоустройства Ленинграда после революции (центральное водоснабжение, канализация, рациональное замощение проездов, освещение улиц), но и запечатлеть вполне обрисовавшиеся к этому времени новые задачи, глубоко менявшие всю перспективу развития Ленинграда. В моём понимании также настоятельно, как общепризнанные требования благоустройства, теперь уже стояло и самоё переустройство основных кварталов города, в которых фактически живёт, и на многие пятилетки вперёд ещё будет жить главная масса населения города.

В качестве руководства для ознакомления с выставкой и пособия для работы экскурсоводов я составил очерк «Достижения и проблемы коммунально-жилищного хозяйства Ленинграда». Он был издан в виде хорошо иллюстрированной отдельной брошюры научно-исследовательским Институтом коммунального хозяйства, в ведение которого перешёл незадолго перед тем Музей города. В этом очерке отдельная глава была мною отведена проблеме неотложного поэтапного переустройства кварталов. Строительно-экономическое исследование этой проблемы было проведено Ю. Г Кругляковым в НИИКХе. Целый ряд докладов о результатах изучения и обоснования возможности осуществления реконструкции кварталов и о значении этой задачи был сделан и в НИИКХе, и в ВИЭМе лично мною, а также Ю. Г. Кругляковым и Б. Ф. Дидрихсоном. С большим интересом и вниманием относился ко всей работе, развёрнутой вокруг организации выставки, директор НИИКХа И. М. Маврин. В качестве награды за большую работу мою в НИИКХе, в особенности в связи с организацией выставки, он добился премирования меня участием в экскурсии ударников предприятий и учреждений Ленинграда по осмотру только что открытого летом 1933 г. Беломорско-Балтийского канала и по поездке в Хибиногорск для осмотра апатитовых разработок и строительства нового социалистического города.