Захарий Френкель - Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути

В апреле, когда на Волге начались первые подвижки льда, ко мне явился полицейский надзиратель с приказом губернатора о высылке из Костромы и сообщил мне, что через два-три часа на лодке под его контролем меня переправят через Волгу, т. к. о выполнении приказа он должен немедленно доложить губернатору. Он ушёл готовить лодку. Моя жена Любовь Карповна быстро собрала меня в дорогу. С небольшим чемоданом я перешёл Волгу по стоящему ещё льду и уехал в Москву.

Незадолго до этого к нам приехала серьёзно больная сестра моя Софья. Прекрасный хирург, костромской врач Крюков [143] Крюков Михаил Михайлович (1864–1927) — известный хирург, автор оригинальных методик (симптом Крюкова при заболевании печени). прооперировал её. С горькою тоской покинул я Кострому после часового свидания в больнице с очень слабой ещё после операции сестрой.

Только пять лет спустя, в 1913 г., я ещё раз побывал в Костроме, занявшей на всю жизнь в моём внутреннем мире большое, неизгладимо важное для меня место. Немного лет моей жизни (с сентября 1904 по апрель 1909 г., т. е. пять с половиной лет в возрасте 34–40 лет) было связано с пребыванием и деятельностью в Костроме, но это были годы наиболее интенсивного, многостороннего и захватывающего развёртывания моих сил и моего сознания.

В Костроме я узнал людей, внутренняя сила, обаятельная цельность и красота личности которых живёт в моей душе и не померкнет, пока я остаюсь в живых: Иван Васильевич и Павел Васильевич Шулепниковы, Михаил Михайлович Крюков, Александра Дмитриевна Лапотникова и многие, многие другие. Там я нашёл друзей, светлый образ которых озаряет лучами подлинного испытанного счастья весь последующий путь мой. Это в первую очередь Николай Александрович Огородников.

С Костромой связаны и глубоко запавшие мне в душу эстетические впечатления: близкие и далёкие виды волжских берегов, уютные особняки и храмы, зелёные улицы. Отрывал ли я на минуту глаза от работы, сидя у своего письменного стола, выходил ли утром из дома или возвращался при закате солнца домой, я смотрел на широкую гладь Волги, на которую выходили окна нашей квартиры. Я ловил взором далёкие перспективы сёл с их церквами, полей и лесов, раскинувшихся на противоположном высоком берегу. Частые, летом почти ежедневные прогулки и переезды на лодке с моими малыми детьми и их друзьями на тот берег Волги, поездки по Волге в Пушкино и в Плёс, в Кинешму и Юрьевец — и везде, всегда — встречи с людьми, близкими по делу, по настроениям, по искренней, честной преданности и службе народу. Всё это оставило глубокие следы на всю жизнь на моём внутреннем мире, отложилось в душе.

Мой отъезд из Костромы без спасательной лодки и без сопровождения околоточным надзирателем был причиной большого беспокойства для моей семьи. Не доверяя тому что я мог перейти Волгу при начавшейся подвижке льда, полиция искала меня повсюду в городе, установила дежурство у моей квартиры.

В Москве тем временем я пытался найти литературный заработок. Но, прежде всего, посоветовавшись с юристами, я написал жалобу на Веретенникова и направил её в Министерство внутренних дел. В ней я с полной объективностью изложил признаки совершенной неспособности Веретенникова сколько-нибудь осмысленно держаться на губернаторском посту. В жалобе отражены многие характерные черты произвола власти в провинции в столыпинский период. Текст жалобы был напечатан в тогдашних петербургских газетах. Но напрасно я ждал хотя бы какой-нибудь реакции на мою просьбу о защите от произвола. Только год спустя, когда я жил уже в Петербурге, мне было вручено полицией под расписку постановление министра по моей жалобе на Веретенникова: «Оставить без последствий». Однако, хотя и несколько позже, чтобы не ронять губернаторский престиж, Веретенников был всё-таки снят с должности губернатора.

В Москве я оставался недолго. Для временного заработка я воспользовался предложением «Русских ведомостей» [144] Одна из крупнейших русских газет (М., 1863–1918). Программа: политические и экономические реформы. С 1905 передана кадетам. После Октябрьской революции закрыта. и «Русского слова» [145] Ежедневная либерально-буржуазная газета. 1895–1918. Издатель И. Д. Сытин. Закрыта советской властью за антибольшевистскую пропаганду. написать в виде корреспонденций несколько очерков о санитарном устройстве крупных приволжских и некоторых других городов в связи с опасностью возобновления летом 1909 г. холеры.