Аланна Коллен - 10% Human. Как микробы управляют людьми

Как же подействовали эти изменения рациона на мою микрофлору? Перейдя на более полезную для микробов пищу, я повторно отправила пробу микрофлоры на секвенирование. Пусть это нельзя назвать научными выводами, но я очень рада видеть, как мои усилия помогают восстановлению микробиома. Первое, что стоит отметить, — это оживление в рядах нашего старого друга — аккермансии (о ее связи с худобой рассказывалось во второй главе). В моей второй пробе микробов этого вида содержалось в 60 раз больше, чем в первой — той, что была взята еще до моего перехода на богатую волокнами диету. Я так и вижу, как она спокойно делает доброе дело — побуждает стенки моего кишечника выделять больше слизи, хороший, толстый слой которой защищает мой организм от вторжения молекул ЛПС, раздражающих иммунную систему и нарушающих нормальный метаболизм жиров.

После изменения моего рациона увеличила численность команда фекалибактерий и бифидобактерий, производящих бутират. Мне приятно думать, что они помогают клеткам моих кишечных стенок оставаться крепко сцепленными между собой, а значит, стерегут покой моей иммунной системы. Пока все выглядит очень неплохо, но как это сказывается на моем здоровье? Кажется, мне и правда становится лучше: хроническая усталость отступила, сыпь прошла (по крайней мере, пока). Время покажет, какова истинная причина этих улучшений, — удача, эффект плацебо или богатая клетчаткой пища. Но я в любом случае не собираюсь сдаваться. Разумеется, перемены в составе моей микрофлоры после кратковременного увлечения богатой волокнами диетой не могут стать постоянными; чтобы поддерживать тех или иных микробов, нужно кормить их непрерывно, поэтому я намерена следить за тем, чтобы содержание клетчатки в моем рационе оставалось на должном уровне.

Полезное для моей дружественной микрофлоры питание важно не только для сохранения моего собственного здоровья. Я надеюсь со временем стать матерью, и это дает мне серьезный стимул заботиться обо всех клетках своего организма — и человеческих, и микробных. Прием антибиотиков нанес серьезный вред моей микрофлоре, и я хотела бы, насколько это возможно, вернуть ее в прежнее состояние, прежде чем передам ее моим будущим детям. Если обилие овощей на моем столе поможет мне достичь этой цели, значит, таков мой осознанный выбор.

До недавних пор у меня не было каких-либо четких взглядов на способы разрешения от родов и вскармливания младенцев. Я полностью доверялась современной медицине, полагая, что врачи окажут и мне, и моему будущему ребенку всю необходимую помощь. Я и сейчас готова им довериться — но только если что-то пойдет не так. В противном случае — то есть если все будет хорошо, — я доверюсь природе. Я буду рожать так, как млекопитающие рожали на протяжении миллионов лет, и буду кормить ребенка грудным молоком — лучшей пищей, предусмотренной природой для человеческих детенышей. Я в любом случае действовать сознательно, но мои новые знания о ценности микрофлоры помогут мне взвесить прочие факторы, способные повлиять на окончательное решение. Важнейшую задачу я вижу в том, чтобы передать ребенку микрофлору, которая не будет состоять только из микробов с кожи моего живота и с рук врачей и акушерок. Если у меня не останется другого выхода, кроме кесарева сечения, я намерена искусственно воспроизвести природный ход вещей — и прибегнуть к совету Марии Глории Домингес-Белло: обтереть новорожденного салфеткой, пропитанной вагинальными микробами. А что касается грудного вскармливания, то я готова вооружиться — и вооружить мужа — максимумом знаний, сил и поддержки. Пускай нам предстоит трудная пора, болезненные ощущения и усталость от такого непривычного дела, как уход за новорожденным, — я морально готова ко всему этому. И я надеюсь, что мне удастся выполнить рекомендации Всемирной организации здравоохранения и кормить ребенка в первые шесть месяцев исключительно грудью, а затем продолжать кормление грудью до тех пор, пока ему не исполнится хотя бы два года. Такова моя цель. И таков мой осознанный выбор.

Наконец, я подхожу к теме антибиотиков. Эти удивительные препараты заставили меня совершить полный круг — от перенесенного в прошлом инфекционного заболевания до нынешнего состояния, омраченного болезнями XXI века. Они вернули мне то качество жизни, которое я рисковала потерять навсегда, но одновременно они увлекли меня на новую, ранее неизвестную мне территорию. Урок, который я усвоила, вовсе не в том, что антибиотики вредны. Важно другое: антибиотики чрезвычайно ценны, но они несовершенны и влекут за собой серьезные издержки. С тех пор как я прошла последний курс лечения, мне повезло: больше я ни разу не прибегала к приему этих препаратов. Если когда-нибудь в будущем мне (или моим детям) они понадобятся — действительно понадобятся, — я не стану отворачиваться. Я буду принимать их, но вместе с пробиотиками, — в надежде, что последние помогут снизить риск побочных эффектов и сопутствующего вреда. Но если все окажется не слишком страшным, я просто подожду: что, если моя иммунная система сама справится с инфекцией и антибиотики не понадобятся? Это тоже мой осознанный выбор.