В.П Осипов - Курс общего учения о душевных болезнях

Фиксированные идеи - бредовые идеи, и если они выделяются из ряда других бредовых идей, то лишь по признаку особого постоянства, их отличающего; в остальном, им присущи основные свойства бредовых идей, а именно, признание больными их реального значения и отнесения их к содержанию и результату собственной душевной жизни, в противоположность навязчивым идеям, рассматриваемым, как нечто чуждое и постороннее, не имеющее основания в реальной жизни. Прежде фиксированные идеи рассматривались, как изолированное, обособленное явление, как моносимптом, имеющий место при частичном помешательстве; со времени падения учения о мономаниях этот взгляд должен быть оставлен.

Из разновидностей бредовых идей по их психопатологическим особенностям выделяются описанные Wernicke аутохтонные или самовозникающие идеи и чрезмерно ценные, переоцениваемые больными несоответственно их значению или сверхценные идеи (uberwertige Ideen); о тех и других уже упоминалось в предшествующей главе с целью показать разницу между ними и навязчивыми идеями.

Аутохтонные идеи возникают в содержании сознания больного вдруг, неожиданно, без обычного участия ассоциативного процесса, как бы выплывая из несознаваемой сферы душевной жизни; они мощно привлекают и удерживают внимание больного, который смотрит на них, как на элемент чуждый его сознанию; сказанным аутохтонные идеи чрезвычайно сближаются с навязчивыми, отличаясь от них, по мнению Wernicke, тем, что навязчивые идеи признаются больными за принадлежащие им самим; нередко аутохтонные идеи, раздражающим образом действуя на больного, расстраивают ход его мышления и переносятся вследствие этого крайне мучительно, даже более мучительно, чем физические ощущения и боли; почти всегда больные заявляют, что эти мысли им "внушены, сфабрикованы"? кем и как - об'ясняется различно, нередко в связи с содержанием идей, то они внушаются богом, то дьяволом, то преследующими больного лицами, для чего иногда изобретаются особые способы 182). Аутохтонные идеи по своему характеру родственны, по мнению Wernicke, слуховым галлюцинациям (слуховые галлюциноиды Кандинского, беззвучные голоса, звучание мыслей); эта общность видима также из отношения больных к аутохтонным идеям, которые влияют на поведение их подобно галлюцинациям 183 ). Нельзя не видеть также значительного сходства аутохтонных идей с навязчивыми, развивающимися в измененном состоянии сознания, вследствие чего их критическая оценка страдает, ограничиваясь только признанием чуждости их содержания; сходство тех и других идей увеличивается еще тем, что, подобно навязчивым идеям, аутохтонные идеи не владеют больным все время ровно, а то усиливаются, то ослабевают, то затихают на время, т. е., протекают припадочно, что для навязчивых идей считается особенно характерным.

Чрезмерно оцениваемые или сверхценные идеи достаточно близки навязчивым и аутохтонным идеям, так что не всегда удается резко разграничить одни от других; от аутохтонных они отличаются тем, что им совершенно неприсущ элемент чуждости, больные смотрят на них, как на выражение их собственного мышления и личности; тем не менее они переживаются мучительно, и больные жалуются, что не могут думать ни о чем другом. От навязчивых представлений сверхценные идеи отличаются отсутствием элемента навязчивости и своим содержанием, которое не признается бессмысленным, как это нередко бывает при навязчивых идеях. По всей вероятности, происхождение сверхценных идей находится в связи с воспоминаниями о каких-либо переживаниях, соединенных с сильно выраженными аффективными состояниями; впрочем, патологические условия могут сами приводить к аффективному переживанию и чрезмерной оценке событий, которые в действительности переживались с гораздо меньшим напряжением эмоции 184 ). Сверхценные идеи находятся в тесной зависимости от аффективного состояния, исчезая вместе с его падением и, как бредовые идеи, сопровождаются уверенностью больного в их реальном Характере; ассоциативная задержка способствует их возникновению, вследствие чего они легко развиваются в депрессивных состояниях.

Для примера привожу следующий отрывок из истории болезни, основанный отчасти на записи самой больной: М., 25 лет, девица; отец алкоголик, женился 35 лет, умер от чахотки 62 лет; мать страдала бессонницей; имела 7 человек детей, больная - пятая. Сама больная в период развития организма страдала тоской, бессонницей, ее мучили навязчивые идеи религиозного характера; в 16 лет перенесла дифтерит и скарлатину, 22-х лет суставной ревматизм. Анемичная и недостаточно упитанная особа. В течение нескольких недель ухаживала за умиравшей теткой, проводила ночи без сна, сильно утомилась; после смерти тетки, последовавшей 23 июля, она отдохнула и чувствовала себя удовлетворительно; в конце сентября почувствовала себя плохо, появилась тоска, бессонница, слезы, тяжелые мысли, пришлось обратиться к врачебной помощи; в октябре должна была прекратить свою службу. Обратилась за врачебной помощью 18 ноября и была помещена в лечебное заведение, откуда в начале февраля выписалась, еще будучи больной. Во время болезни высказывала следующие идеи, к которым относилась без критики, придавая им качество реальной действительности: 1) она жестоко обидела тетку перед смертью, высказав, что ей очень тяжело и надоело за ней ухаживать, что она запуталась в денежном отношении; она довела тетку до слез, пожелав ей смерти; 2) она причинила тетке мучительную болезнь (воспаление кишек), накормив ее различным сырьем и испорченной простоквашей в то время, когда у нее был запор; 3) от страха она потеряла голову и не исполнила всех предписаний врача, не пригласила вовремя врача вторично, почти не питала больную, бегала по больницам, напугала тетю, слушалась глупых советов старух; когда пригласила второго врача, было уже поздно, - только мучила человека, когда он умирал; на целый день продлила мучения больной, позволив врачу впрыснуть ей камфору; вообще, замучила больную; 4) была жестокой и преступно медлительной в действиях. Своими бредовыми идеями больная индуцировала свою сестру. Через некоторое время мучившие больную идеи вместе с уменьшением аффективного состояния начали затихать, она была помещена в одну из санаторий, где скоро поправилась. Из разговора с выздоровевшей М. выяснилось, что ее болезненные идеи имели фактическое основание, но ее поведение около умирающей тетки не соответствовало той оценке, которая ему давалась в паталогическом состоянии.