Линдси Фицхаррис - Ужасная медицина. Как всего один хирург Викторианской эпохи кардинально изменил медицину и спас множество жизней

В одном из районов Эдинбурга в каждом доме проживало в среднем двадцать пять жителей. Более трети этих домохозяйств занимали однокомнатные квартиры площадью пять на четыре метра, а дома были плотно упакованы в узкие закрытые дворы. Городские стены еще времен XII века, построенные для защиты жителей Эдинбурга, сдерживали расширение Старого города. Как следствие, дома росли вверх, достигая опасных высот, причем строительные нормы были далеки от строгости современных. Шаткие нагромождения порой превышали десять этажей, каждый уровень выступал и нависал над предыдущим, так что вершины ветхих зданий блокировали солнечный свет. На первых этажах жили бедняки, соседствуя со скотом и открытыми канализационными трубами, которые переполнялись человеческими экскрементами фактически у них под дверью.

В этих кварталах уровень преступности рос параллельно с ростом числа жителей. В год прибытия Листера в Эдинбург в полицию было доставлено более пятнадцати тысяч человек, чьи преступления варьировались от кражи и попрошайничества до «случайного возгорания дымохода». Тысячи были уличены в физическом насилии и пьянстве в общественном месте, причем мера наказания назначалась зачастую произвольно, без соблюдения надлежащей правовой процедуры. Некоторые отделывались предупреждением, в то время как другие получали тюремный срок, порку плетьми; доходило и до смертной казни. Значительную долю правонарушителей составляли дети в возрасте до двенадцати лет, многие из которых попадали в «школы оборванцев» – благотворительные организации, которые предоставляли бесплатное образование беднякам.

Трущобы в Старом городе гноились, словно плачущие раны. Отсутствие удобств (таких как чистая вода и туалеты) создавало атмосферу, которая, по словам одного жителя Эдинбурга, «предательски испорчена и почти невыносима в своей мерзости, особенно в те периоды, когда отходы и прочие неприглядные явления осаждают улицы». Грязь и убожество, возникшие вследствие перенаселения, служили идеальным инкубатором для инфекционных заболеваний – таких как тиф, туберкулез, возвратный тиф.

Под дряхлым фасадом Эдинбург пульсировал темной энергией. В то время, когда Листер ступил на железнодорожную платформу, город уже зарекомендовал себя как мировой лидер в хирургии – хоть эта репутация и была изрядно подпорчена криминальной подоплекой. Прошло всего двадцать пять лет с тех пор, как печально известные Уильям Берк и Уильям Хэр крались по улицам Эдинбурга в поисках очередной жертвы. В течение 10 месяцев преступники задушили 16 человек и продали их подозрительно свежие трупы Роберту Ноксу – хирургу частной практики, ведущему преподавателю анатомии в городе, который закрывал глаза на явно криминальную деятельность дуэта.

Берк и Хэр были в конечном итоге задержаны после того, как одну из жертв опознали во время вскрытия в анатомическом театре. Опасаясь за свою жизнь, Хэр изменил показания и свидетельствовал против своего партнера, за что был помилован, в то время как Берк вскоре уже качался в петле. По иронии судьбы тело убийцы вскрывали публично, в присутствии сотни человек. С Берка тщательно сняли кожу, изготовив из нее различные жуткие безделушки, в том числе и карманные книги, которые выставляли на обозрение кровожадной публике.

Эдинбург приобрел мировую репутацию города-новатора в следствии распространения частных медицинских школ и «похитетелей тел» с кладбищ для них.

Экономические причины зверств, совершенных Берком и Хэром, кроются в прибыльности торговли свежими трупами, которая обеспечивала анатомические школы по всей Великобритании. В первые десятилетия XIX века единственным доступным материалом для вскрытия были тела казненных преступников, так что по мере распространения частных медицинских школ этого просто перестало хватать. В результате город кишел похитителями тел, или «воскресителями», как их иногда называли. Работая под покровом ночи глухой зимой (когда холодная шотландская погода замедляла естественный процесс разложения), используя деревянные лопаты и железные крюки, они вырывали небольшую яму в изголовье могилы, разламывали крышку гроба и вытаскивали труп. Таким образом за ночь можно было украсть целых шесть тел; часто «воскресители» группировались в небольшие банды, которые конкурировали за монополию на рынке трупов. Проблема была столь обширной, что на кладбищах вокруг Эдинбурга предпринимались решительные меры для защиты мертвых. Родственники покойных устанавливали чугунные решетки, чтобы защитить родных и близких. Могильную землю присыпали камнями, из-за чего ее невозможно было вскрыть бесшумно и незаметно. Смотрители кладбищ устанавливали пружинные пушки и примитивные мины, а местные жители организовывали «кладбищенские клубы» и неделями дежурили у свежих могил, пока тело не разлагалось достаточно, чтобы стать бесполезным в качестве анатомического материала. В печати сохранилась история такого рода: отец оплакивает недавнюю утрату своего ребенка и запрашивает изготовление «небольшого гроба, а также некоего смертоносного аппарата, который при помощи проводов с четырех углов крепится к верхней части гроба». Когда ребенка опустили в землю, отец наполнил этот примитивный артиллерийский снаряд порохом, чтобы «потайной прибор был приведен в состояние готовности исполнить казнь».