Михаил Шифрин - 100 рассказов из истории медицины

Сестра Геновева Гизебрехтс охотно поведала, что свои стеклянные шприцы они кипятили с утра, вместе с акушерскими инструментами. Потом весь день одним и тем же шприцем кололи приходивших пациентов, меняя иглы и промывая шприц после каждой инъекции чистой водой. Ведь этого достаточно, не так ли?

Было очень трудно ответить на этот вопрос. Как сказать самоотверженным женщинам, убившим лучшие годы на эти джунгли, что они из-за своей плохой подготовки стали причиной смерти 280 человек? И что сделают местные жители, услыхав, что медработники разнесли инфекцию, которая иначе закончилась бы на поедателе обезьяньего мяса? Станет эта темная толпа вникать в тонкости?

Да и не это было сейчас важно. Деятельность миссии все равно прекращена, теперь слово за карантинами и богатой антителами плазмой крови тех 12 % заболевших, кто сумел выздороветь. Наконец, следовало дать болезни название. Совещались под бурбон из Кентукки: проставлялся руководитель экспедиции. Между собой ее члены называли болезнь «лихорадкой Ямбуку», по месту происшествия. Но Джоэл Бреман, отвечавший за искоренение оспы в Заире, возразил: вот открыли в Нигерии лихорадку Ласса, так нигерийцы стали шарахаться ото всех жителей городка Ласса. Те, кто живет в Ямбуку, такого не заслужили, они же не виноваты в эпидемии.

Джонсон в свое время обнаружил в Боливии неизвестную лихорадку и назвал ее по протекающей в тех местах реке – Мачупо. Здесь напрашивалась река Конго, но уже была открытая Михаилом Чумаковым конго-крымская геморрагическая лихорадка. Из рек вокруг Ямбуку лучше всего подошла Эбола, в переводе с языка лингала – «черная река». Короткое слово и мрачный смысл.

Андрей Чернышев:По-моему, опасность Эболы сильно преувеличена. Болезнь явно распространяется только в жарких странах и не носит пандемический характер.

Ответ:Проблему из Эболы создают не журналисты, а чиновники, которые манипулируют статистикой и делают вид, что все хорошо. Два года назад это привело к вспышке в городах, где контролировать распространение вируса нереально. С громадным трудом и жертвами задавили это, бились несколько месяцев. А поначалу тамошние руководители тоже писали, что по сравнению с ВИЧ это не проблема. Эпидемиологи с нежностью вспоминают прошлый век, когда по сигналу тамтама деревни закрывали и очаг локализовывался. Увы, эти времена миновали навсегда.

Андрей Чернышев:Как с вакциной дело обстоит? Если она есть и работает, то уже все не так плохо?

Ответ:Она есть и работает, подтверждено, только жертвам эпизодических вспышек это не поможет. Зимой 1959–1960 гг., когда была последняя вспышка оспы в Москве, трое заболевших москвичей умерли. Вакцина существовала, ею привили все население Москвы, что позволило отсечь возможность заражения через их контакты, исключить превращение вспышки в эпидемию. Только тех двоих, которых успел заразить прилетевший из Индии художник-плакатист, вакцина спасти не могла.

Инкубационный период лихорадки Эбола – до 21 дня. За это время вирусоноситель-африканец может сесть в самолет и оказаться в Москве, на улице Миклухо-Маклая. Там он зайдет в КFC и потрогает кнопку слива в туалете, куда зайдет Ваш друг, с которым Вы поздороваетесь за руку. Смертность – до 88 %. Вот зачем нужны ВОЗ, карантины и санитарные врачи.

18 июня 1982 г. вышло сообщение об открытии возбудителя таинственной болезни Лайма – самой быстро распространяющейся клещевой инфекции в мире. Судя по данным археологов, болезнь Лайма преследует человечество уже 5000 лет. Коварную спирохету удалось разоблачить, когда против нее объединились три человека: американская домохозяйка, у которой заболели дети, ревматолог, не желавший воевать во Вьетнаме, и швейцарец-энтомолог, изучавший собачьих клещей.

Лайм (Олд-Лайм) – это не человек, а городок в США, у реки Коннектикут в одноименном штате. Там живет художница Полли Мюррей, которая и начала борьбу с клещевым боррелиозом. Она первой в тех местах заболела, когда вышла замуж и их молодая семья поселилась на ранчо у реки. Во время первой беременности у Полли началась лихорадка с головными болями и ломотой в ногах. К 1975 г. проблемы с суставами испытывало почти все семейство – муж Полли, старший сын Алекс и даже собаки. Мальчику пришлось хуже всех: у него парализовало половину лица и колени распухли так, что он мог передвигаться лишь на костылях.