Алексей Решетун - Между жизнями. Судмедэксперт о людях и профессии

Я опять вопросительно посмотрел на эксперта.

«Это один из способов заточки. Вначале нож точили как обычно, на станке, но так, чтобы режущую кромку образовывало схождение не двух плоскостей, а двух окружностей. После этого бралась обычная швейная игла, и ею в течение многих недель заточка доводилась до бритвенной. Фактически это была не заточка, а постепенное смятие молекулярных слоев, прессовка на молекулярном уровне. Такие ножи длительное время не тупились. Но и обычная заточка служила долго, особенно если использовалась качественная сталь. Лет через пять после начала работы я по такой же схеме заказал в колонии комплект рабочих инструментов, и это были лучшие инструменты в моей практике. Я сам нарисовал эскиз; длину клинка и форму рукоятки мастера адаптировали под мою руку, и сталь была изумительного качества. Мало того, по договоренности с начальником колонии мой шеф неоднократно загонял к ним машину для предпродажной подготовки. За пару блоков сигарет и пачек чая через неделю он получал автомобиль в идеальном виде: подкрашенный, отполированный, с исправленными мелкими дефектами кузова».

«И вся эта красота только ради быстро сделанной экспертизы?»

«Вы не представляете, насколько соблюдение сроков расследования важно в карьере того или иного дознавателя или следователя. Хотя… — эксперт на секунду задумался, — однажды я реально помог, так сказать, «отмазать» нескольких сотрудников колонии от срока».

«О как! — воскликнул я. — Каким образом?»

«Это был один из двух случаев, в которых я, как эксперт, немного покривил душой. Но мне не стыдно. У нас с вами есть еще время, поэтому расскажу. Я уже говорил, что при получении заключенным каких-то повреждений в колонии их требовалось описать и оценить по степени тяжести, то есть провести освидетельствование. Бывает и так, что заключенные в колониях умирают, как правило, это или ненасильственная смерть в силу естественных причин, или самоубийство. И то, и другое встречается редко, а ситуации, когда заключенный погибает от действий сотрудников колонии, вообще единичны. Но именно с такой ситуацией я и столкнулся на шестом году своей работы. Начальник мой уже к тому времени уехал на ПМЖ за границу и я сам заведовал отделением. В один осенний день в морг пожаловала вся администрация одной из колоний, что само по себе уже указывало на ЧП. Выяснилось, что накануне в колонию прибыл очередной этап, который следовало осмотреть. Осмотру подлежит все тело, включая естественные отверстия — рот и задний проход, поскольку там можно пронести всякую дрянь, вплоть до наркотиков. Осмотр занимает очень непродолжительное время: заключенный раздевается, открывает рот, потом нагибается, раздвигает ягодицы, а врач пальцем исследует прямую кишку. Ничего оскорбительного для сидельцев в этом нет, просто правила безопасности. Однако с этим этапом прибыл тип, который считался «отрицалой», то есть человеком, отвергающим всякие правила, предусмотренные в местах заключения. Он везде, где сидел, конфликтовал с сотрудниками колонии, попадал в карцер, но отношения своего к правилам не изменил. В тот день он категорически отказался демонстрировать свой задний проход, объясняя это тем, что его мужское достоинство будет унижено и оскорблено. В случаях неподчинения сотрудники колонии имеют право применить спецсредства: наручники и резиновую палку (знакомую мне по студенчеству), и они этим правом воспользовались, а через некоторое время буян скончался. Ситуация наискандальнейшая. Необходимо было срочно определить, от чего же умер заключенный, поскольку в случае смерти в результате травмы будущее администрации колонии представлялось туманным и печальным».

«А от чего же еще умер человек, если его избили?» — спросил я.

«Вы сейчас совершаете одну из самых распространенных логических ошибок. Запомните: «после чего-то» не всегда означает «вследствие чего-то». Человек после побоев может умереть не из-за побоев, а, например, от острой сердечной недостаточности, от кровоизлияния в мозг нетравматической природы и так далее. Именно поэтому и важно установить причину смерти».

«Понятно. Так от чего он умер?»

«Там все оказалось не однозначно. Во-первых, у мужчины была черепно-мозговая травма, во-вторых, обширные кровоизлияния в подкожно-жировую клетчатку ягодиц и бедер. Означало это то, что его били по заднице и задней поверхности бедер — в соответствии с инструкциями, — а также, возможно, по голове, что запрещено. Правда, я сам был свидетелем того, как заключенные, будучи в сильном нервном возбуждении, бились головой об окружающие предметы, да так сильно, что отбивали металлические ручки от сейфов. Именно черепно-мозговая травма и спасла сотрудников колонии. Я мог бы объединить ее и массивные кровоизлияния, которые сопровождались кровопотерей, в одну травму, и это означало бы, что мужчину убили. Однако, я «похоронил» его только от черепно-мозговой травмы. Во-первых, она была серьезная, а во-вторых, я все-таки сомневался в том, что такое объединение целесообразно. Диагноз «черепно-мозговая травма» допускал возможность причинения повреждений в результате падения самого заключенного или в результате ударов о предметы. Большего и не требовалось — данные о том, что заключенный падал, в деле имелись. Сейчас я думаю, что если бы тогда представители администрации не приехали ко мне, я объединил бы повреждения. Но что сделано, то сделано. Кстати, кроме устной благодарности, никаких материальных вознаграждений я не получил».