Петр Царфис: Записки военного врача

Разница в объеме хирургической помощи на разных этапах наших фронтовых путей-дорог заключалась в том, что, когда медсанбаты и хирургические подвижные полевые госпитали стояли на месте, в условиях некоторой стабильности, расширялся перечень сложных операций на органах брюшной полости, грудной клетки, черепа. А если боевая обстановка вынуждала часто перемещаться, объем такой помощи сокращался, наиболее сложные операции переносились в тыловые госпитали.

Однажды не успело иссякнуть вражеское наступление на очередной рубеж, обороняемый нашей дивизией, как послышался гул немецких самолетов, летевших почему-то с востока. Гул сопровождался взрывами бомб. Два самолета спустились совсем низко и на бреющем полете стали расстреливать живые цели.

Внезапно, подобные молнии, появились советские истребители. Фашисты пустились наутек. Один «хейнкель» тотчас ткнулся носом в землю и взорвался. Другой, тоже подбитый, полетел, снижаясь, с дымным шлейфом. Остальные воздушные пираты унеслись на запад. Исчезли и наши соколы.

Фашистские бомбы оставили жертвы. Я отделался мелочью — отбросило воздушной волной к стене сарая. Придя в себя, увидел напротив, через дорогу, окровавленного командира, распростертого на зеленой лужайке. Бросился к нему, за мной — военфельдшер, вскоре подъехали санитары на двуколке.

Командир был в тяжелейшем состоянии. Осколок бомбы попал ему в живот. Я с большим трудом затампонировал рваную рану, дал несколько глотков спирта из фляги, подкожно ввел морфий и туго-туго забинтовал живот. Все это было сделано, разумеется, на клеенке, расстеленной на траве, и по возможности следуя правилам антисептики.

Остальные пострадавшие получили легкие ранения. Им тоже оказали первую помощь. Затем солдаты помогли перенести тяжелораненого на двуколку. Его и несколько других раненых мы передали из нашего медсанбата на попечение медсанбата, который развертывался поблизости.

Не успели толком перевести дыхание, налетела новая стая хищников. Они начали бомбить линию обороны советских войск. Кое-что перепадало на нашу долю. Тут же забили зенитки, мы и не знали, что их здесь так много. Они охватывали вражеские самолеты в огненное кольцо. «Мессеры» и «хейнкели» пытались вырваться, но кольцо разрывов зенитных снарядов сжималось все теснее, вражеские самолеты стали загораться. Одни, пылая как факелы, неслись штопором к земле, другим удавалось вырваться. Клубы черного дыма от уничтоженных вражеских самолетов висели над нами. Медики кричали зенитчикам:

— Еще, ребята! Бейте гадов! Молодцы!..

Ликуя в такие светлые мгновенья, мы, конечно, не самообольщались, враг был силен и теснил нас. Тем не менее эти мгновенья еще более укрепляли нашу уверенность в будущем.

К середине июля фронтовые пути-дороги привели группу медиков из нашего медсанбата в составе врача В. Скуратовского, двух военфельдшеров и меня с машиной раненых в город Черкассы, находившийся на правом берегу Днепра. Накануне на переднем крае мы оказали первую помощь этим раненым. Но они нуждались в серьезных хирургических вмешательствах, которые были невозможны в сложившейся там обстановке. Поскольку дивизию стали выводить из боя в направлении к Черкассам, решили доставить их в тамошний госпиталь, ближайший к нам.

Раненых прооперировали при нашем же участии: у двоих были удалены поврежденные сегменты тонкого кишечника, у одного ампутирована нога, у троих произведена активная хирургическая обработка стоп и остальным сделано все необходимое.

Успокоившись за дальнейшую судьбу подопечных, направились в горвоенкомат получить ориентировку. Там узнали, что дивизия, которой мы приданы, уже на левом берегу Днепра — отправлена на переформирование, которое потребует времени, и нам, стало быть, следует отправляться за ней. Тут же посоветовались вчетвером и решили обратиться к горвоенкому. Я заявил от лица всех своих коллег:

— Мы нужны здесь, а на переформировании будем только терять без пользы время. Просим определить по специальности в любую действующую часть.

— Все правильно, — сказал горвоенком, — направим вас в госпиталь.

Так мы с Володей Скуратовским стали врачами-хирургами черкасского госпиталя, который действовал на базе городской больницы.

Разговор с начальником госпиталя был короток. Мне он сказал: «Начинайте работать в отделении газовой гангрены и столбняка». Остальные были направлены в приемно-сортировочное отделение.