Конечно, тут можно было бы заметить, что хирургия сама по себе, при всех ее великолепных целительных возможностях, все же не всесильна, есть еще и физическая терапия, и фармакотерапия. Но как было не понять Веру Алексеевну Золотухину с ее неприметным и заслуживающим самого глубокого уважения подвигом всей жизни!..
Первая любовь, говорят, не вянет. Потому, видно, некоторые из моих товарищей по фронтовой хирургии, демобилизовавшись, вернулись к специальностям, полученным еще в институте. Капитан медицинской службы Д. И. Ортенберг, возглавлявшая в годы войны большой госпиталь в Москве, где лечили тяжелораненых с повреждениями конечностей, успешно применяя новейшие достижения восстановительной хирургии, оказывается, за все прошедшее время не могла забыть своих первоначальных пациентов — беспомощных детей, страдавших от различных недугов. И как только ее демобилизовали, снова стала педиатром, главным врачом детского костнотуберкулезного санатория.
— Дети страдают от болезней больше, чем взрослые, они беззащитны духовно, не понимают, что с ними, но зато как мгновенно отзываются на ласку, как чувствуют малейшие проблески выздоровления! — говорила она. А я, слушая ее, вспомнил давний спор, разгоревшийся однажды в нашем товарищеском кругу, еще когда гремели бои под Ржевом, жаркий спор о том, ожесточает война людей или нет, и снова подумал, что большинство из нас были правы, считая, что советских, настоящих людей война не ожесточает, не может ожесточить, напротив, раскрывает истинно человеческие их качества, побуждает к добрым поступкам.
Только недавно отложил в сторону свой скальпель М. Ю. Новиков, подполковник медицинской службы в отставке, заслуженный врач РСФСР, доцент, один из самых старших по возрасту моих фронтовых друзей, с которым мы свели знакомство, будучи соседями по госпиталям в городе Смоленске. Недавно ему исполнилось 80 лет. И какие то были насыщенные деянием годы, с юношеских лет отданные борьбе за здоровье и жизнь людей!
Прежде всего и больше всего вспоминает М. Ю. Новиков случаи серьезного хирургического лечения, когда решалось, быть или не быть человеку:
— Были у меня операции — чудо, когда сам не ожидал, что может ли вообще после хирургического вмешательства такой тяжелобольной выжить — и не просто выжить, а продолжать после этого свою профессиональную деятельность. Я оперировал и на сердце, и на желудке, и на легких. И все, слава богу, кончалось благополучно.
Так работал после войны этот одаренный, душевный московский хирург. Неизменным оставался его замечательный хирургический почерк во время войны, чему я многократно был свидетелем, в том же стиле продолжал он действовать до недавних лет. Право, не грех равняться молодежи по такому характеру.
К сожалению, в большинстве случаев дальнейшая судьба тех, кто лечился в госпиталях, где я работал, оставалась неизвестной, они отправлялись чаще всего завершать лечение в тылу. Но облик многих, если не всех, кого довелось лечить на фронте, — а их были в общей сложности тысячи — все же хранится в глубине памяти, возникая неожиданно то во время разговоров о тех временах, то при ночных воспоминаниях.
Одно время, несколько лет спустя после войны, меня стало огорчать, что вот не могу повидаться ни с кем из своих оперированных или леченых, узнать, как им живется-можется. Хорошо, конечно, повидаться бы. Но главное — мы вспоминаем друг о друге, особенно когда думаем об общей нашей победе, одной на всех, ради которой мы не стояли за ценой и жертвовали всем.
Статистика свидетельствует: усилиями советских медиков было вылечено, возвращено в строй действующих 10 миллионов раненых. По существу, этим было одержано 10 миллионов побед над врагом, стремившимся уничтожить советских людей, над самой смертью.
Поэтому меня всегда трогает и радует в глубине души каждая встреча с людьми, пережившими ранения, увечья, вызволенными из бед медиками и продолжающими творить жизнь, вносить свой посильный вклад в дальнейшее укрепление и украшение нашей великой социалистической Родины. Когда узнаешь из прессы, с экрана телевидения, по радио, что тот или иной товарищ, достигший больших успехов в мирном труде, перенес ранение при защите Родины, это вызывает у меня еще большее уважение к нему, поскольку, я как врач хорошо знаю, сколько страданий, выдержки, мужества таится в коротком слове «ранение». В то же время я вижу за этим словом работу медиков, весь человеколюбивый строй нашего общества и радуюсь успехам советского здравоохранения.
Читать дальше