Сергей Кара-Мурза: Реформа здравоохранения

Народное здравоохранение (теперь чаще говорят «предоставление медицинских услуг») — самая идеологизированная, наряду с политэкономией, сфера деятельности. Это — факт, открытый в социальной философии последних десятилетий.

Идеологическая основа здравоохранения выводится из антропологии — представления о человеке. На это представление нанизываются все главные категории человеческого бытия: права и обязанности, способ соединения людей в общество, взаимные обязательства народа и власти и т. д. Здесь и пролегла главная пропасть, разделившая большинство населения России и ту элиту, которая в ходе реформы завладела рычагами власти и львиной долей национального богатства.

Представления о человеке в сознании большинства населения и элиты противоположны и несовместимы. В 1990-е гг. правящая элита России была объектом интенсивных исследований социологов. Авторы большого исследования 1995 г. делают вывод: «Динамика сознания элитных групп и массового сознания по рассматриваемому кругу вопросов разнонаправлена. В этом смысле ruling class постсоветской России — маргинален» [6]. До сих пор политики и СМИ маскировали эту пропасть. Но сейчас, когда началось фронтальное наступление на остатки советских норм, перспектива становится все более ясной.

Почему люди, выросшие под защитой советского здравоохранения (даже ослабленного и деформированного за последние двадцать лет), испытывают страх перед угрозой его замены на «рынок услуг»? Почему это «составляет основу жизненных страхов и опасений»? По двум причинам. Во-первых, взрослые обитатели постсоветского пространства знают и помнят лишь единственную систему здравоохранения — советскую. За ее утратой им видится ничто.

«Россия, которую мы потеряли», была сословным обществом, и подавляющее большинство жителей России не имело доступа к специализированной врачебной помощи просто потому, что она существовала лишь в крупных городах. Распределение врачей по территории было очень неравномерным, и для населения обширных районов врач был недоступен.

В 1913 г. в Российской империи на 10 тыс. чел. населения приходилось 1,77 врача, а в РСФСР в 1990 г. — 47 врачей.

К этому и привыкли — а значит, боялись, что вернется «Россия, которую мы потеряли», а вовсе не Швеция или США. В 1913 г. на 770 человек было одно место в больнице. Средних медицинских работников (включая ротных фельдшеров и повивальных бабок) всего насчитывалось 46 тыс., а уже в 1940 г. — 472 тыс., в 1990 г. — 1 млн 817 тыс., т. е. в 40 раз больше. Это слишком большая разница.

Во-вторых, за последние двадцать лет население на опыте пришло к выводу, что если вместо советской системы здравоохранения что-то и будет построено, то это что-то будет похоже на коттедж «нового русского» за высоким забором. А на воротах будет висеть плакат с известным афоризмом одного из мелких отечественных олигархов: «У кого нет миллиарда, пусть идет в…».

Да и пропаганда столыпинской России на это намекает. Контраст между дореволюционной и советской системами разительный. Из-за социальных и бытовых условий жизни большинства населения — 85 % его составляли крестьяне — был очень высоким уровень детской смертности: 425 умерших на 1 тыс. родившихся (1897 г.)!

После революции и Гражданской войны главной задачей государства было преодоление последствий войн и разрухи, недопущение массовых эпидемий. Поэтому на селе сразу стали создаваться учреждения, которых в дореволюционное время практически не существовало, но которым теперь придавалось приоритетное значение. Так, в систему здравоохранения вошли ясли, консультации, туберкулезные пункты, «венерические отряды». Стали проводиться обследования школьников, велась большая работа по санитарному просвещению в деревнях. Были созданы мобильные санитарные пункты, которые передвигались и по железным дорогам, и по водным путям. Бригады мобильной медицинской помощи на остановках открывали временные фельдшерские и консультативные пункты, пока судно стояло у пристани.

Эти проведенные в 1920-е гг. большие программы предотвратили возникновение эпидемий и резко снизили заболеваемость инфекционными болезнями, ликвидировали особо опасные инфекции. В середине 1920-х гг. в результате интенсивной профилактической работы резко снизилась младенческая смертность, в результате чего средняя ожидаемая продолжительность жизни сразу выросла с 32 лет в 1897 г. (по 50 губерниям Европейской России) до 44,4 лет в 1926–1927 гг. (по Европейской части СССР). В результате обязательной (проводимой начиная с 1919 г.) массовой иммунизации к 1936–1937 гг. в СССР была полностью ликвидирована оспа.