Сергей Кара-Мурза - Реформа здравоохранения

Все это наглядно показывает, что частный сектор в медицине реально не оказывает на здоровье населения России почти никакого влияния. Поэтому платные услуги начал предоставлять не столько частный, сколько государственный сектор — после 2000 г. с ускорением производится коммерциализация государственных медицинских учреждений. Если в 2000 г. расходы населения на платные медицинские услуги составили 27,4 млрд руб., то к 2010 г. эти расходы достигли 244,4 млрд руб., причем без большого расширения частного сектора.

Как сказано в «Государственном докладе о состоянии здоровья населения РФ» (2005 г.), медицинские учреждения произвели разделение потоков «платных» и «бесплатных» пациентов по месту и времени — так, чтобы разные категории пациентов не входили в контакт. Обоснование такой сегрегационной меры дается очень туманное («чтобы избежать злоупотреблений»). Так или иначе, в системе здравоохранения началось реальное разделение граждан по принципу платежеспособности. С равенством граждан перед лицом болезни формально покончено даже в лоне государственной системы.

Это — фундаментальное изменение, исторический выбор, переход (или пока что попытка перехода) на иную цивилизационную траекторию. Министры здравоохранения и их эксперты об этой стороне дела не говорят, все сводят к техническим вопросам; но надо вникнуть в суть этого поворота.

Речь идет об отказе от здравоохранения, которое обеспечивало воспроизводство жизни всего населения России, не разделяя его на избранных и отверженных в зависимости от платежеспособности. Это была система национальная, солидарного типа. А смысл разделения людей перед лицом болезни был сформулирован еще во времена позднего Средневековья. Классовый антагонизм возник (т. е. был осознан) в Европе во время первых эпидемий чумы.

Историки (Ф. Бродель) относят возникновение упорной классовой ненависти к периоду Возрождения. Возникла эта ненависть не из-за разделения людей по доступу к материальным благам, а из-за сегрегации по отношению к болезни.

Именно это было воспринято как разрыв с идеей религиозного братства — разрыв не социальный, а экзистенциальный. Тогда в больших городах Европы при первых признаках чумы богатые выезжали на свои загородные виллы, а бедные оставались в зараженном городе, как в осаде (но при хорошем снабжении во избежание бунта). Происходило «социальное истребление» бедняков. По окончании эпидемии богачи сначала вселяли в свой дом на несколько недель беднячку-«испытательницу».

Россия избежала такого классового разделения народа, а его вторжение в российскую действительность в конце XIX в. вскоре привело к революции. И вот теперь такое разделение производит сама государственная власть. Что же нас ждет в конце этого тоннеля? Угроза для нас велика, отказ от здравоохранения и сдвиг к покупке медицинских услуг — ложная рыночная утопия, которая уничтожает великое достижение цивилизации и социального государства.

Если реализация этой утопии заходит далеко, право на здоровье стягивается к небольшому богатому меньшинству. А строго говоря, после некоторого порога этого права не остается ни у кого. В Западной Европе уже сейчас богатые люди, заболев серьезно, обращаются к государственной системе социального здравоохранения — сидят в очереди в поликлинике, ложатся в общую палату в больнице. Потому что только эта, организованная государством, коммунальная система обладает возможностью создать и содержать целостную научно-техническую, информационную и организационную основу современной медицины. Эта медицина представляет сегодня огромную отрасль, даже точнее — межотраслевую сферу типа ракетно-космической отрасли, которую содержать может только государство или союз государств. Частные фирмы и госпитали в такой медицине могут быть лишь миноритарными элементами этой системы, работая в симбиозе с государством.

Российские экономисты и политики, предлагающие перевести здравоохранение с государственного финансирования на сбор средств через страхование (работодателями и самими «потребителями услуг»), замалчивают тот факт, что одним из важнейших результатов кризиса в США стал кризис страховой частной медицины. А ведь именно эта модель здравоохранения считается наиболее желанной в российском правительстве. Они как будто не замечают важное обстоятельство: страховой медицинский полис в этой модели есть финансовый документ, ценная бумага того, кто страхует здоровье.