Жюль Пуанкаре - Теорема века. Мир с точки зрения математики

Однако когда мы говорим о времени для всего, что происходит вне нас, не принимаем ли мы бессознательно эту гипотезу; не ставим ли мы себя на место этого несовершенного бога; и сами атеисты не ставят ли себя на то место, которое занимал бы бог, если бы он существовал?

То, что я сейчас говорил, может быть, показывает нам, почему мы постарались ввести в один и тот же кадр все физические явления. Но это нельзя считать определением одновременности, потому что этот гипотетический разум, если бы даже он существовал, был бы для нас непостижим.

Итак, надо искать что-то иное.

Обычные определения, которые годятся для психологического времени, нас уже не могли бы удовлетворить. Два одновременных психологических факта столь тесно связаны между собой, что анализ не может их разделить, не искажая их. То же ли самое бывает для двух физических фактов? Не ближе ли мое настоящее к моему вчерашнему прошлому, чем к настоящему Сириуса?

Говорили также, что два факта должны рассматриваться как одновременные, если порядок их последовательности может быть по желанию переставлен. Очевидно, что это определение не может быть пригодно для двух физических фактов, которые совершаются на больших расстояниях друг от друга, и, – что касается их, – непонятно даже то, что такое может представлять эта обратимость; впрочем, надо было бы определить сначала самую последовательность.

Итак, попытаемся отдать себе отчет в том, что подразумевается под одновременностью или предшествованием, а для этого разберем некоторые примеры.

Я написал письмо; потом это письмо было прочитано другом, которому я его послал. Вот два факта, имевшие ареной два различных сознания. В то время, как я писал это письмо, я обладал его зрительным образом, и в свою очередь мой друг получил тот же самый образ, читая это письмо.

Хотя оба эти фактора происходят в непроницаемых друг для друга мирах, я, не колеблясь, смотрю на первый факт как на предшествовавший второму, потому что я верю, что он является причиной последнего.

Я слышу гром и заключаю, что произошел электрический разряд; я, не колеблясь, смотрю на это физическое явление как на предшествовавшее звуковому представлению, возникшему в моем сознании, потому что я верю, что оно было причиной последнего.

Следовательно, вот правило, которому мы следуем, – единственное правило, которому мы можем следовать: когда одно явление кажется нам причиной другого, мы смотрим на него как на предшествовавшее.

Итак, через причину мы определяем время; но очень часто два факта являются связанными постоянным соотношением, и тогда как узнаем мы, какой из них – причина и какой – следствие? Мы допускаем, что предшествующий факт есть причина другого факта – последующего. Но тогда причину мы определяем через время. Как освободиться от этого petitio principii? Мы говорим то post hoc, ergo propter hoc, tо propter hoc, ergo post hoc; можно ли выйти из этого заколдованного круга?

Посмотрим же, не как достигают выхода из него, – ибо вполне достигнуть этого нельзя, – но как ищут этого выхода.

Я совершаю произвольный акт А и потом испытываю ощущение D , которое я считаю следствием акта A ; с другой стороны, я заключаю на каком-нибудь основании, что это следствие не является непосредственным, но что вне моего сознания совершились два факта В и С , свидетелем которых я не был, и совершились так, что В было следствием А, С — следствием В , и D – следствием С .

Но почему так? Если я имею основание считать четыре факта A, В, С, D связанными между собой причинной связью, то почему надо располагать их в причинном порядке ABCD и в то же время в хронологическом порядке ABCD скорее, чем во всяком другом?

Ясно, что в акте А я ощущал активность, тогда как, испытывая ощущение D , я пассивен. Поэтому я считаю А начальной причиной и D – конечным следствием; поэтому я и помещаю А в начале цепи и D в конце; но почему ставить В перед С , а не С перед В ?

Когда предлагается такой вопрос, обыкновенно отвечают: хорошо известно, что В есть причина С , потому что всегда видят В происходящим прежде С . Оба эти явления, когда есть свидетель, протекают в известном порядке; если аналогичные явления происходят без свидетеля, то нет основания нарушать этот порядок.

Это так; но здесь надо быть осторожным; мы никогда не знаем физических явлений В и С непосредственно; то, что мы знаем, – это отношения В’ и С’ , вызванные соответственно явлениями В и С . Наше сознание непосредственно говорит нам, что В’ предшествует С’ , и мы принимаем, что В и С следуют в том же порядке.