С конца XVII века в дневниках и письмах все чаще встречаются выражения, свидетельствующие о любви родителей к детям. Одновременно новое поколение врачей начинает призывать матерей самим кормить новорожденных грудью. Врач Уильям Кадоган в труде «Очерк о грудном вскармливании детей» (1748) признается, что не находит ни одного разумного довода в пользу передачи детей кормилицам. Книга получила одобрение влиятельного сиротского приюта «Фаундлин Хоспитал» в Лондоне, благодаря чему обрела широкую популярность. «Мне совершенно непонятно, – пишет автор, – откуда взялась традиция отдавать младенцев на вскармливание и воспитание чужим женщинам, которые не понимают и не любят этих детей так, как их родители». Кадоган рекомендовал «каждому отцу присматривать за тем, как растет его дитя, руководить уходом за ним и направлять заботу о нем, полагаясь на свой разум и здравый смысл» (у врачей эпохи Просвещения было принято делать акцент на «разум и здравый смысл»).
Несколькими годами позже совету Кадогана последовала законодательница мод красавица Джорджиана, герцогиня Девонширская. Обнаружив, что нанятая кормилица часто бывает пьяна и «от ее постели разит вином», герцогиня поступила совершенно неожиданным для аристократки образом: сама начала кормить грудью новорожденную дочь.
Это было вполне в духе XVIII века с его представлениями о воспитании детей, развиваемыми Жан-Жаком Руссо. Он писал, что родители должны относиться к своим детям с любовью и добротой, позволять им одеваться и жить просто и естественно, а не сковывать их свободу тесным платьем и не помыкать ими на каждом шагу.
Началась повальная мода на грудное вскармливание, так что Джеймс Гилрей [24]в 1796 году даже нарисовал карикатуру, на которой спешащая на званый ужин модная мать перед выходом из дома энергично выдавливает из груди каплю молока.
Медики продолжали кампанию за материнское вскармливание, но в XIX веке дело получило новый, неожиданный поворот. Практика использования кормилиц отнюдь не зачахла – она породила чудовище в виде «детских ферм».
Женщина, находившаяся в материально стесненных обстоятельствах, специально рожала ребенка, чтобы получить доходное место кормилицы, а собственного младенца отправляла на «детскую ферму». Здесь детям почти не уделяли внимания, и некоторые из них умирали. «Почему матерям позволяют жертвовать своими детьми, отправляя их на медленную смерть от болезней, и зарабатывать на вскармливании чужих детей?» – вопрошал «Британский медицинский журнал».
Медиков услышали, и в 1872 году был принят Билль об охране жизни ребенка. Его влияние ощущается и сегодня: в обязанности государства входит отбор и регистрация тех, кто работает с детьми, а также контроль над ними. Согласно этому документу, женщины, заботившиеся о чужих детях дольше двадцати четырех часов, были обязаны официально регистрироваться, и с тех пор дети кормилиц начали «исчезать» реже. С 1860-х годов матери все чаще прибегают к искусственному вскармливанию, начинается широкое производство детских бутылочек. По мнению миссис Битон [25], детские смеси «более питательны» и предупреждают рахит.
Модная мамочка, подражая герцогине Девонширской, забирает своего младенца у кормилицы и сама кормит его грудью.
Несмотря на заботу государства о благополучии малышей, в викторианских семьях среднего сословия, где сохранялся строгий бытовой распорядок, детей по-прежнему держали на удалении от родителей. Их место было наверху, в детской или в классной комнате, и вместо матерей за ними присматривали няньки и гувернантки. «Маленький незнакомец в нашей обители» – так назвал своего первенца художник Эдвард Берн-Джонс, намекая на отсутствие близких отношений между родителями и детьми. В представлении традиционной викторианской семьи детей не должно быть ни слышно, ни видно, пока они не достигнут зрелости и не займут свое место в мире взрослых. Существовало большое различие между детьми шестнадцати и семнадцати лет. Шестнадцатилетний подросток одевался и питался как ребенок, спал в детской, оставаясь на периферии жизни родителей, но едва достигнув семнадцати лет, юноша или девушка сразу переходили в разряд взрослых: ему или ей отводилась отдельная комната, разрешалось общаться с родителями и их друзьями.
Понятие о подростковом периоде, промежуточном этапе жизни человека, появилось лишь в 1950-е, совпав с послевоенным бумом строительства жилья. Родители впервые получили возможность предоставить старшему ребенку собственную комнату, а не селить его вместе с младшими братьями и сестрами, чтобы выделить комнату для няни. Имея собственную комнату, подросток мог обзаводиться одеждой, соответствующей его возрасту, коллекционировать диски, плакаты, игры.
Читать дальше