Вадим Дементьев - Наследники Ексекюляха. Интеллигенция Якутии

В книге Распутина я увидел фотографию лодки из Русского Устья (нынешний Аллайховский улус) – типичная наша вологодская плоскодонка, даже уключины для весел такие же, как у северных карбасов и стружков. На них и сегодня еще плавают по бурному озеру и тихим рекам мои земляки.

Если углубиться в историю, то можно вспомнить и выводы писателя Николая Лугинова, моего друга, который утверждает, что все мы родом от Чингисхана. Насчет якутов эта гипотеза все-таки не бесспорна, слишком темна история. А вот вологодские княжеские корни напрямую связаны с великим завоевателем (или, как уточнил бы Николай Алексеевич, строителем Евразийской империи, предшественницы Российской). Наш первый удельный князь Глеб Белозерский, любимый племянник Александра Невского, живший в XIII веке, был женат на дочери хана Сартака и трижды наведовался в Каракорум, столицу Золотой Орды, в качестве монгольского зятя. Выходит, что и наша удельная княжеская династия являлась потомками Чингисхана. Кстати, не потому ли мелкие вологодские волости назывались улусцами до 1917 года?

Можно допустить, что и сам Чингисхан стал потомком русского князя. Так что гипотеза моего друга может звучать и так: все мы родом от русских и монголов.

Подобных исторических сюжетов в якутско-вологодском прошлом можно найти немало – только отбирай, какие интереснее и лучше. Но вернусь к теме общности наших народов и еще перечислю кое-какие примеры.

Якуты танцуют осоухай, мы водим хороводы, и тоже в июне, в заговенье, когда прощаемся с весной. Заговенье – наш народный праздник, как ысыах.

Якуты пьют кумыс из чоронов, мы пьем молоко из крынок, похожих на чороны, только глиняных.

Якуты – православные с примесью шаманизма, мы – православные с примесью язычества.

Особо скажу о нашем Таттинском улусе – Кирилловском районе. Здесь располагается духовный центр вологодской земли, как и Татта – колыбель якутской культуры. Природа этих, отстоящих друг от друга на многие тысячи километров мест, удивительно похожа: березовые и хвойные перелески, небольшие речки и горушки, светлые дали, душистые от цветов поляны. И еще линзы многочисленных голубых озер. Если уснешь в Татте, а проснешься в Кириллове, то сразу и не поймешь: где ты.

Еще мы любим свою пищу (пироги, к примеру, зеленые щи, ту же бруснику и чернику, как и якуты, клюкву). Жаль только, что не едим строганину – виновато глобальное потепление, рыба не морозится. Как и братья якуты, пьем много вина (в смысле, водки). Здесь уж лучше с нами не равняться: всё равно перепьем!

Особо роднит нас культура народов. В Якутии был свой Николай Рубцов – поэтесса Варвара Потапова, а у нас имеется ваш Василий Яковлев-Далан – его тезка Василий Белов. С таким же независимым характером. Вы – „люди эпохи Далана“, как сказал Семен Тумат, а мы – „люди эпохи Белова“.

А какая у нас графика. Она известна в России, как и не менее знаменитая якутская школа графики.

Игра на хомусе хорошо передает протяженность якутского пространства, его гулкое одиночество. Наши поля и перелески звучат в наигрышах кирилловской гармони – грустных, своей пронзительностью бередящих душу.

Если одеть нашу женщину в якутский сангыях, то она покажется ряженой, а если на якута напялить косоворотку – то он сойдет за актера, сбежавшего из театра, где идет пьеса Василия Белова „Над чистой водой“. Национальная одежда к лицу только людям своей национальности. Замечено не мной. Сидя с руководителем Вологодской писательской организации Михаилом Карачевым в урасе на родине Суоруна Омоллона, я не заметил, как вошла якутского девушка во всем великолепии национального наряда, в богатейшем одеянии из пушнины. Михаил Иванович толкнул меня локтём – смотри, мол, какая красавица. Как поэт, он с первого взгляда в нее влюбился, глаз не мог оторвать. Потом года два приглашал ее на поэтический праздник „Рубцовская осень“ в Вологду, с условием, чтобы она нарядилась так же, как в Якутии. Думаю, что смотреть на прекрасную якутку сбежалась бы половина города.

Наши писатели очень похожи на своих коллег из Якутии. Исторический рассказчик Александр Грязев – вылитый Николай Калитин. Усатый Анатолий Ехалов – двойник Егора Неймохова. А щуплый Александр Цыганов собрат Николая Винокурова – Урсуна.

С вологодским писателем Робертом Балакшиным мы ездили по Якутии по приглашению компании АЛРОСА. И всюду он забирал с банкетных столов пустые бутылки, чтобы смыть с них этикетки (он их коллекционирует, такое у него хобби). В Якутске, где бутылок особенно было много, Роберт Александрович заполнил отмокающей посудой всю ванную в роскошном номере гостиницы. Горничная, увидев такую картину, чуть не упала в обморок, подумав, что у постояльца не осталось денег, и он решил сдать в приемный пункт пустые бутылки.