Array Сборник статей - Псевдонимы русского зарубежья. Материалы и исследования

Сюжеты первых пьес Ярхо (де Люнеля) – «Вид из нашего окошка» [586]и «Верный Иаков» [587]– взяты из Ветхого Завета. Язык действующих лиц изысканный, зачастую с французскими, латинскими, итальянскими изречениями; в диалогах персонажей есть скрытые цитаты из Пушкина, Достоевского, Альфонса Доде и др. Тяга к литературным экспериментам эрудита Ярхо более всего проявляется в стихотворных репликах, в особенности во второй пьесе. Насыщенность интертекстуальными связями с общеевропейской и славянской культурой вместе с непрерывной последовательностью каламбуров и острот приводят к тому, что, по нашему мнению, пьесы Ярхо подходят больше для чтения, чем для постановки.

В пьесе «Вид из нашего окошка» (1924) действие происходит в Эдемском вертограде до грехопадения человека. Действующие лица: Адам, Ева, Демон Самаил и его жена дьяволица Лилит, Демон Бегемот, дьяволица Иггерет, ангел слез Сандалфон и ангел смерти Молох-Хамавет. В качестве эпиграфа взяты стихи из концовки «Женитьбы Фигаро» Бомарше («Si ce gai, ce fol ouvrage / Renfermait quelque leçon, / En faveur du badinage / Faites grâce à la raison [Если это веселое, это шутливое произведение / Содержит некоторый урок, / В пользу игривости / Смилостивитесь над рассудком]»). Пьеса определена редакторами журнала как «сатира», но на самом деле она относится к бурлескному жанру, где высокая тема, библейская Книга Бытия, представлена шутливым и ироническим тоном. Язык действующих лиц представляет собой смесь высокого и низкого стиля, с каламбурами и двусмысленными остротами, зачастую с эротическим оттенком.

Сюжет пьесы таков. Жизнь Адама и Евы в Эдемском вертограде очень скучна, они больше не знают, что делать. Им велено «плодиться и размножаться», но они этого не умеют. Их апатичность и тупость вызваны тем, что они не знают Добра и Зла. Такое положение осложняет жизнь демонов, дьяволиц и ангелов, которые не могут выполнять положенные им функции. Ни демоны, ни дьяволицы не в состоянии «соблазнить» Адама или Еву. Ангел слез Сандалфон и ангел смерти Молох-Хамавет по понятным причинам находятся в такой же ситуации. Вызванное данным положением неудовольствие объединяет демонов и ангелов, среди которых царствует полное взаимопонимание; они вместе решают, что нужно «подставное лицо», которое должно убедить Еву съесть яблоко с Древа Познания, чтобы всем стало лучше. Молох-Хамавет выбирается ангелом-доносчиком, которому поручили сразу же доложить начальству о нарушении запрета, чтобы первые люди не успели съесть также плод с Древа Жизни и стать бессмертными. Демон Самаил, муж Лилит, уже проявивший желание совокупиться с Евой, по совету других берет на себя задачу уговорить ее съесть пресловутое яблоко. Коллеги-демоны считают его дураком, особенно Бегемот, который обзывает его «мешком банальности и затасканных формул». После решения соблазнить Еву Самаил торжественно говорит: «Alea iacta est» («Жребий брошен»), а Бегемот восклицает: «( Махнув рукой ) Безнадежен! Если его не поразит гром, то задушат цитаты» (С. 24). Такие реплики Бегемота снижают возвышенный тон последующего монолога Самаила, изложенного изысканными амфибрахиями, и создают комический эффект.

В результате Самаил добивается цели, Ева и Адам съедают яблоко, и пьеса завершается раскатами грома и возгласом Бога: «Адам… где ты?». Основная мысль заключается в том, что с обретением плода познания люди становятся по-настоящему человечными, и только таким образом восстанавливается смысл и порядок мира.

Действующих лиц пьесы можно разделить на три сферы: мир человека (Адам и Ева), мир небес (Сандалфон и Молох-Хамавет) и самый многолюдный – мир демонов (Бегемот и Самаил, дьяволицы Лилит и Иггерет). Основной чертой пьесы является установка на юмор, на иронию и на бурлеск; в этой стилистической перспективе обсуждаются различные вопросы философии и нравственности. Несмотря на то что Ярхо использует религиозные, библейские сюжеты, в пьесе полностью отсутствует момент собственно религиозный. Автор рассматривает Библию как литературный текст и использует ее как основу для бурлескного контраста с обыденной ситуацией.

Два слова о взгляде Ярхо на женщин. Гаспаров писал, что Ярхо не был религиозен и не был женат [588]. Хотя филолог цитирует слова Ярхо о том, что жениться можно, когда человек в состоянии «прокормить семью», представление автора пьес о женщинах не очень благородное: они либо дуры, либо холодно расчетливы, но в любом случае развратны. Если прекрасные и сексуальные дьяволицы капризны, как Лилит, или поверхностны, как Иггерет, то первая женщина Ева «прекрасна, как роза, и упряма, как осел» (С. 22).