Краевед выделяет два общественных сада. Один из них, по его мнению, был на Славне («Рля»), куда «сходились деловые торговые люди и для отдыха, и для беседы». Другой помещается им также на Торговой стороне в районе подворья Хутынского монастыря на том основании, что на Знаменском плане XVII в. на этом месте показана ограда без ворот, окружающая насаждения. Таким образом, в данном случае как бы обосновывается доступность этого сада. «Здесь было. или могло быть буйвище, т. е. древнее кладбище. – пишет В. С. Передольский, – учреждение общественного сада на месте кладбища не противоречит ни древнему, ни современному взгляду на место усопших». Судя по всему, речь здесь идет не о саде, а о церковной территории, которая иногда и определялась словом «буевище». [21] См.: Янин В. Л. Буевище «Петрятино дворище» в Новгороде // В. Л. Янин. Средневековый Новгород: Очерки археологии и истории. М., 2004. С. 191.
Как образец частного сада В. С. Передольский рассматривает Варбузьевский (Арзубьевский) сад на Никитине улице, который тоже считается «доступным для всех». Основанием для этого заключения ему служит летописное свидетельство о пожаре 1508 г., когда в Арзубьевский сад, спасаясь от огня, сбежались «мнози же человецы, с женами и детьми и с животы своими», поскольку там «быша кладезь много.».
Похоже, только стремление людей к спасению может объяснить их вторжение на чужую территорию, а не открытость этого сада для всех.
Несмотря на спорность ряда положений В. С. Передольского, использованный в его книге материал представляет любопытные факты, требующие дальнейшего осмысления.
На протяжении первой половины XX столетия можно отметить почти полное отсутствие трудов, посвященных русским средневековым садам. И дело здесь не только в сложной обстановке в стране в эти годы, что стало причиной резкого снижения количества исторических изысканий, но и в иных тематических приоритетах исследований. На смену археологии XIX в. – универсальной науке о древностях – и выросшему на ее основе культурно-историческому подходу к анализу источников приходят исследования, ограниченные рамками отраслевых задач. Материал по древнерусскому садоводству, крайне скудный и разрозненный, не обеспечивает требований научных дисциплин на данном этапе, а время его интегрированного изучения еще не пришло.
В этом плане показательна фундаментальная монография В. Я. Курбатова о садах и парках (1916), [22] См.: Курбатов В. Я. Сады и парки. СПб., 1916.
в которой автор сокрушается по поводу «чрезвычайно редких и неполных» описаний средневековых насаждений. В этой книге со всей определенностью отрицается художественное значение допетровских садов, хотя и признается их весьма широкое распространение в поместьях высших слоев русского населения.
Очередной этап в разработке интересующей нас темы представляют исследования архитектора С. Н. Палентреер, подготовившей в 1945 г. кандидатскую диссертацию о садах XVII в. в Измайлове, [23] Палентреер С. Н. Приемы композиции подмосковных парков XVII и XVIII вв. (По материалам Архива древних актов, дополненным материалами Военно-исторического архива и обмерами с натуры). Дис. … канд. иск. М., 1945. РГБДК 48/39.
а в 1956 г. опубликовавшей на ее материале фундаментальную статью. [24] Палентреер С. Н. Сады XVII века в Измайлове // Сообщ. ин-та ист. иск. АН СССР. Архитектура. М., 1956. Вып. 7. С. 80—104.
Примечательно, что только история о создании образцового дворцового хозяйства в Измайлове в достаточной мере обеспечена источниками, в то время как об обстоятельствах насаждения других русских средневековых садов и их своеобразии известно несравненно меньше.
Наряду с письменными источниками, введенными в научный оборот И. М. Снегиревым и И. Е. Забелиным, С. Н. Палентреер использует планы Измайлова XVII в., которые и стали основой ее исследования. Автор детально разбирает застройку государева двора, расположение островного сада относительно дворца и общую конфигурацию насаждений («.сад, известный в описях XVII века как Островной, имевший форму трапеции»). Правда, как с сожалением отмечено в исследовании, «на планах разбивка этого сада не показана». С. Н. Палентреер также анализирует три чертежа так называемого Виноградного сада, представлявшего сочетание сельскохозяйственных и фруктово-ягодных культур. По определению ученого, «Виноградный сад имел утилитарное назначение, лишь центральный его участок, где были устроены «беседки разными образцами, писаны красками», предназначался для увеселения и отдыха. Исследователь также уделяет внимание Аптекарскому саду, план которого имел форму круга; Просяному саду, который «чрезвычайно интересен своей сохранностью, указанием ассортимента растений и изображением архитектурных деталей». Здесь, в частности, отмечается принцип расположения деревьев (в шахматном порядке), «живая изгородь» из кустов черной и белой смородины, а также деревянная ограда, с пряслами, выкрашенными в красный цвет. Анализ конкретных планов приводит С. Н. Палентреер к подтверждению наблюдения И. Е. Забелина о замкнутости композиции средневековых садов и их «обращению внутрь». [25] См.: Забелин И. Е. Московские сады в XVII столетии // И. Е. Забелин. Опыты изучения русских древностей и истории. Исследования, описания и критические статьи. С. 266.
Читать дальше