Жорж Ленотр - Повседневная жизнь Парижа во времена Великой революции

Мастерская художника, подарившего нам такой шедевр, как «Воспитание Ахилла», помещалась в галерее Лувра, которая выходила на набережную над музеем; входили в нее через узкий проход с улицы Бруа-Манто. «Элеонора считала, что ее любят, тогда как ее только боялись, — говорит мадемуазель Гемери, одна из учениц Реню, в оставленных ей интересных заметках [31] Если мы приводим этот отрывок из «Воспоминаний» мадемуазель Гемери, то это не значит, что мы вполне доверяем ей. В отношении многих событий рассказ ее носит совершенно фантастический характер. Ни Шарлотта Корде, ни Мария Антуанетта не проезжали по Луврской набережной, следуя на эшафот. Мы все же не сочли нужным выпустить этот отрывок, бросающий довольно интересный свет на нравы той эпохи. . — Кроме четырех-пяти учениц, все старались ей угодить, советовались с ней, угадывали ее желания. Эти ухаживания, расточаемые, ей, до странности противоречили аристократической гордости некоторых из нас. Всякие разговоры об общественных делах были строго воспрещены нам господином Реньо. Но невозможно было в точности следовать этому совету; сердца молодых девушек, особенно художниц, обладали удвоенной чувствительностью».

Далее Гемери продолжает:

«Все телеги, в которых ехали на казнь несчастные жертвы Революционного трибунала, проезжали по набережной под окнами мастерской. В день казни Шарлотты Корде молодые художницы усыпали лепестками роз этот путь, эту «via dolorosa», по которому должно было проследовать шествие. После смерти Марии Антуанетты они в знак траура и искупления в течение девяти дней носили букетики скабиоз и водосбора. Мы проливали слезы при виде этих жертв, с наших губ срывались резкие слова и крики негодования по адресу убийц, но это всегда было в отсутствие Элеоноры, часто приходившей на курсы позднее других, хотя она и была одной из самых прилежных, учениц.

1 — детская классная комната, впоследствии приемная Робеспьера; 2 — гостиная; 3 — детский сад; 4 — сад монахинь; 5 — кухня; 6 — столовая; 7 — деревянная лестница; 8 — ателье Дюпле; 9 — двор; 10 — сад; 11 — каретный сарай; 12 — малый сарай; 13 — отхожее место; 14,16 — квартиры, разрушенные в 1816 году, точное расположение которых неизвестно; 15 — прихожая.

Когда неожиданно появлялась она, глубочайшее молчание сменяло самые оживленные толки. Элеонора с озабоченным лицом садилась перед своим мольбертом и молча принималась за работу. Вскоре ее окружали, забрасывая вопросами о ее здоровье. Меня возмущала эта жалкая лесть, которую, казалось, презирала и сама Элеонора. Ведь только что я слышала, с каким отвращением отзывались они об этой девушке, как критиковали ее крайне скромную одежду, представлявшую резкий контраст с нашими элегантными костюмами и античными туниками.

…Однажды Вальер явилась в мастерскую с красными глазами и расстроенным лицом. Она подбежала ко мне, поцеловала в щеку и стала прощаться, говоря, что должна умереть. Я в испуге стала ее расспрашивать. Рыдая, она рассказала мне, что революционный комитет ее секции послал ее родителям приказание, чтобы она ехала на колеснице, так как ее выбрали для изображения богини на «Празднике юности». Не исполнив это предписание, семья ее рискует быть объявленной подозрительной и посаженной в тюрьму. Все наши подруги разделяли отчаяние Вальер. Родители ее объявили, что предпочитают видеть ее мертвой, чем изображающей богиню, и Вальер была убеждена, что скоро умрет. Тысячи проектов, один другого экстравагантнее, изобретались нами, чтобы отвратить роковой конец. Гильбер предложила ей изуродовать себя, как это сделала дочь одного буржуа в Моноске. В 1516 году Франциск I по дороге в Италию проезжал через Моноск. Ключи от этого города вручила ему дочь буржуа, у которого он остановился. Молодая девушка понравилась королю, и он не скрыл этого от нее. Но она была столь же добродетельна, как и прекрасна. Чтобы спасти свою честь, она велела насыпать серы в жаровню с углями и, подставив свое лицо под выходящий оттуда дым, обезобразила себя так, что стала неузнаваемой. Этот героический поступок рассмешил нас, несмотря на все наше горе. Другая подруга предложила ей просто спрятаться.

Явилась Элеонора, и я рассказала ей причину нашего волнения. Я знала, что она любит Вальер — ее слезы подтвердили это. «Я удивляюсь, — сказала она, — что они не подумали об этом раньше, ведь она такая красавица! Я знаю только одно средство, могущее спасти вас от исполнения этого бессмысленного приказа. Вальер, скажите вашей матери, чтобы она изобразила восторг от выбора комитета; пусть она пойдет к президенту спросить, какой костюм вы должны надеть. Прикажите сшить этот костюм в вашем магазине. Показывайте его всем вашим соседям, притворяйтесь, что вы радуетесь этой чести; пусть ваши мастерицы поют «Марсельезу». Потом, утром в последний день декады, примите рвотное снадобье; когда кортеж заедет за вами, легко будет доказать, что вы больны. А затем будьте спокойны: я обещаю, что больше вам докучать не будут».