, Бальзак, еврей
{12} 12 Виер не еврей.
, путешественник и мыслитель Виер
{13} 13 Вот как Виер отвечает на прямой вопрос о смерти: — Ты о смерти думаешь? — Думаю ли о смерти? Этим делу не поможешь. — Какому «делу»? В бессмертие души веришь? — Ведь, кажется, теперь все сходятся в отрицании личного бессмертия. — Я тебя спрашиваю не о «всех», а о тебе. Да и вовсе не все сходятся. Ты Платона читал? Хорошо, знаю, Платон это не «теперь», Сенека тоже нет, но Кант это уже «теперь». — Впрочем, тут спорить не о чем. Всё равно человек по природе оптимист. Докажите ему как дважды два четыре, что вечной жизни нет, что жизнь есть юдоль слез и бедствий, а он всё-таки будет жить и наслаждаться жизнью, пока может.
, другой еврей, путешественник
{14} 14 Есть разница между туризмом и эмиграцией.
и поэт Гейне
{15} 15 Гейне мог считаться евреем только с точки зрения нацистов (о чём и сообщает Алданов): «Говорил, что ничего не поделаешь: он немец и национальный немецкий поэт, — его стихи в крови у всех немцев, кроме самых тупых. В этом, быть может, и не очень ошибался. Его поклонниками были Меттерних и, особенно, Бисмарк, говоривший, что, кроме книг Гёте, не было на немецком языке ничего равного произведениям Гейне. А через сто лет, при Гитлере, «Лорелей» переиздавалась с надписью «Неизвестного автора», и в пору оккупации Парижа на могилу Гейне приходили немецкие офицеры, правда лишь старики, лишь украдкой и пока не вышел приказ: не ходить.»
.
Реальные персонажи соседствуют, как всегда у Алданова, с абсолютно вымышленными, а все вымышленные персонажи ― так или иначе его автопортреты. И все они думают о смерти, все они ни к чему не могут прийти. Бальзак, самый умный герой этой книжки, который умирает от гангрены, все время думает о том, что, нося в своей голове 2000 персонажей, сочиняя за год по 16 крупных, иногда романного масштаба текстов, столько зная о человеческой природе, он теперь умирает в 52 года и ничего определенного не может о жизни сказать. Все, что он написал, было противоречиво, ― и жизнь была противоречива, и никакого нет в ней смысла.
Из всех этих лейтмотивов, из всей пестроты и кажущейся бессмыслицы, тем не менее, складывается довольно ясная мысль, очень важная для Алданова в 1952 году. Почему он в 1952 году вдруг пишет эту книгу, оборвав многие прежние замыслы, только что оторвавшись от своего главного философского романа «Живи как хочешь»? Да потому что Алданов в высшей степени чувствовал то, что называется духом истории. Он уехал зрелым человеком, известным автором, правда, химических трудов {16} 16 Книга «Толстой и Роллан» вышла в 1915 году.
, но тем не менее. Ему было хорошо за сорок {17} 17 В 1918 году Марку Алданову было 32 года.
, он, в отличие от Набокова, успел не просто по-настоящему узнать Россию, а осуществиться в ней. Все его мысли были связаны на протяжении жизни прежде всего с Россией ― мысли об исторических циклах {18} 18 Ничего хотя бы отдалённо похожего на идею «исторических циклов» у Алданова нет.
, о роли случая, о роли личности в истории.
Поэтому, конечно, он пишет свою книгу прежде всего о России, и главная его тема в это время ― то, что никакая революция или свобода ничего уже не изменят, всё уже умерло. Наверно, еще можно внести какие-то косметические перемены, поправки, можно вызвать, как он описывает Францию 1848 года, интеллектуальные брожения, споры, заседания Временного правительства, где каждый говорил слишком много, чтобы его не сочли дураком. В общем, еще можно внести косметические изменения в мир, но главного сделать нельзя, поскольку безнадежно пропущено то время, когда можно было что-то изменить хирургией или эволюцией. По большому счету, все революции будут только подрумянивать труп. Пошло время разложения. И если в России 1952–1953 года действительно умрет Сталин, ― а этого ждут тогда с минуты на минуту, все замечают, что он реже появляется на публике, пытается передать власть, возможно, ищет преемника, ― даже когда умрет Сталин, ничего не изменится. Ну, случится то, что Эренбург потом назвал «оттепелью», но уже гримируют покойника, по большому счету, все кончено.
«Повесть» ― о том, что в 1848 году во Франции очередная революция, которая выкинула Луи-Филиппа, ― а революцию все-таки привыкли отождествлять со свободой и прогрессом, ― ничего не изменила. Поздно. И вот это «поздно» сквозит во всей книге, это ее лейтмотив. Поздно влюбляться Лейдену, который придуман с огромной степенью авторского соучастия и некоторого странного для Алданова сентиментального сочувствия (конечно, обрисован он сам). Поздно для Бальзака жениться на Ганской. Поздно для Гейне надеяться на возвращение в Германию. Поздно. Время пропущено {19} 19 Марк Алданов к любым революциям относился резко отрицательно: «Революции – локомотивы истории, которые везут назад», «Государственные тела слишком велики – слишком страшно их падение». Во всяком случае Алданов не стал бы горевать, что революция случилась слишком поздно.
.
Читать дальше