Александр Еманов - Между Полярной звездой и Полуденным Солнцем - Кафа в мировой торговле XIII–XV вв.

Другой пласт нарративных текстов представляют сочинения купцов. Самым крупным из них является знаменитая «Книга» Марко Поло (1254–1324) [184]. Правда надлежит помнить, что она была составлена не самим Марко, а его невольным товарищем по тюремному заключению, неким Рустичано, или Рустичелло, в течение долгих дней выслушивавшим занимательные рассказы о похождениях Поло, а потом записавшим их на провансальском диалекте. Они оказываются исключительно ценными для установления географического происхождения основных товарных статей. Впрочем, сегодня высказываются суждения о «Книге» Марко Поло не как о записках купца, а как об имперской космографии [185], составленной влиятельным политиком и администратором империи Юань.

Привлекались и мало известные тексты, вроде сочинения Антонио Узоди-маре (1416–1462) [186]. В его «Итинерарий», составленный во время пребывания в Кафе в 1454–1455 гг., оказался включен рассказ об экспедиции Лукино Тариго 1374 г. на Каспийское море с описанием Переволоки с Дона на Волгу.

Любопытен фрагмент из так называемой “Cronaca Bemba” о плаваниях по Дону времен существования там итальянских поселений и сухопутных, сорокадневных передвижениях до Москвы. В XIX в. текст считали принадлежавшим Джованни Бембо (1479–1545) [187], однако впоследствие было установлено, что он представляет собой копию сочинения Даниэле Барбаро (1513–1570).

Ничуть не уступает «Книге» Марко Поло по кругозору и широте «Хожение » русского «пишущего» купца Афанасия Никитина 1468–1474 / 1475 гг. [188], сохранившееся в составе «Летописного свода» 1488 г., «Софийской второй» и «Львовской» летописей, для которого Кафа стала последним пристанищем; по жанру оно, словно бы, походит на паломничество, но, по сути, оказывается путешествием не в святые, а в «поганые земли».

Особняком стоит объемный дневник пленника, Иоганна Шильтберге-ра (1378 – ок. 1440) [189], в 1394–1427 гг. побывавшего в Крыму и Кафе, на Кавказе, в Средней Азии и даже в Сибири.

Учитывались данные историко-географических сочинений арабских и персидских авторов XIII–XV вв. [190], среди которых наибольшую роль сыграли труды Рашид-ад-Дина (1247–1318) [191]и марокканского бербера Ибн-Бат-туты (1304–1377) [192], побывавшего в 1332 г. в Кафе, Солдайе (ныне Судак), Солкате (современный Старый Крым) и сообщавшего о регулярной коммуникации между Волжским Булгаром (сейчас с. Болгары около г. Самары) и «страной мрака», как метафорически обозначалась Сибирь; в отношении последнего сочинения следует учитывать, что оно было записано по поручению султана не самим Баттутой, а султанским секретарем Ибн Джузайю ал-Кулби, который усложнил текст риторическими фигурами, литературными реминисценциями, опустив отдельные пассажи и спутав детали.

Делались обращения к текстам итальянских [193], немецких [194], польско-литовских [195], армянских [196]хронистов и анналистов, византийских хронографов [197]и древнерусских летописцев [198], нередко упоминавших Кафу по различным поводам.

Наконец, завершают круг повествовательных источников некоторые эпические и поэтические сочинения XIII–XV вв. [199], дающие яркие образы торговых людей того времени и незабываемые примеры бытования импортных вещей.

8. К особой группе отнесены лингвистические источники. Здесь имеется в виду историческая лексика , то есть термины, понятия XIII–XV вв., обозначавшие товары, меры измерения, денежные единицы и т. д. Подобная терминология извлекалась из средневековых глоссариев, в частности, из трехъязычного, латинско-команско (тюркско) – персидского словаря начала XIV в., составленного, вероятнее всего, в Кафе и известного под названием «Кодекс Куманикус» [200], а также из латинско-немецкого вокабулария, присоединенного к тому же кодексу. Полезными были различные лингвистические тезаурусы, содержащие средневековую лексику [201].

9. В специфическую группу были объединены картографические источники. Среди них выделяются описательные приложения к картам – латинские портоланы [202], греческие периплы [203], арабские лоции [204], включавшие описания береговой линии Черного моря, Крымского полуострова, обозначения гаваней, расстояний до них, визуально воспринимаемых особенностей рельефа и других ориентиров.

Особое место занимают сами карты, вычерченные по компасу. Самые ранние чертежи Черного моря с указанием Кафы созданы в картографической мастерской Пьетро Висконти и датируются 1311 г. [205]Наиболее широкой географической номенклатурой Севера отличался «Каталонский атлас» 1375 г. [206], упоминавший Сибирь, некоторые северные города, например, Тверь, Ростов. Важны также мало известные карты Баттиста Аньезе 1546 г. [207]и Джакомо Руссо 1569, 1577 гг. [208], отличающиеся ретардацией географической номенклатуры почти на столетие. Давая достаточно точный контур морского побережья, составители карт XIV–XV вв. ограничивались весьма условным и схематичным отображением континентальных областей, редко выходившим за пределы античного кругозора.