Кристофер Дрессер - Традиционное искусство Японии эпохи Мэйдзи. Оригинальное подробное исследование и коллекция уникальных иллюстраций

В технике возведения стен японских храмов и жилых домов просматривается совсем мало сходства; но разговор о конструкции японских зданий еще предстоит, когда пойдет речь об их архитектуре. Тем не менее отметим, что перед нами находится большое, с массивной крышей, опирающейся на вертикальные колонны, между которыми встроены раздвижные створки (назовем их ставнями), – эти колонны и ставни формируют пределы здания. Пол храма приблизительно на 1,8 м выходит за пределы центральной закрытой части в виде балкона, и как раз этот балкон я только что назвал покрытым ярким черным лаком. Крыша храма нависает над балконом и защищает его от непогоды, тогда как стропила и балки конструкции, поддерживающие крышу, остаются полностью открытыми глазу. Внутри храма потолок закрывает все элементы конструкции, и рассмотреть их не представляется возможным. Потолок обшит панелями в виде небольших квадратов, и на него нанесены орнаменты; потолок расписан красной, синей, зеленой, белой и золотой краской самых ярких тонов.

Казалось бы, такой способ покраски должен выглядеть грубым и вульгарным; но такого не происходит, ведь нависающая крыша, которая подходит почти на 1,2 м к перилам балкона, ограничивает поступление солнечного света; таким образом внутрь храма в конечном счете попадает только отраженный свет. И отражается он от черного лакированного пола.

Теперь наш бритоголовый жрец ведет нас посмотреть на усыпальницы сёгунов. Перед каждыми склепом находится квадратное сооружение или алтарь, один из которых по распоряжению жреца открывают с тыльной и лицевой стороны таким образом, чтобы мы могли взглянуть на расположенный за алтарем памятник.

Мне настолько понравился храм, в который мне разрешили войти, и у меня настолько разгорелся природный художественный запал, что появилось практически непреодолимое желание взглянуть внутрь всех этих священных алтарей. Но меня предупредили о том, что внутрь святилищ позволялось входить только великим сановникам, так как внутри этих сооружений содержится пластинка со священным именем теперь уже обожествленного сёгуна, чьи останки покоятся по ту сторону входа. Мне так показалось, что святой отец воспринял мое восторженное восхищение искусством этого сооружения в качестве религиозного порыва, так как он азартно восклицает: «Вы – великий сёгун!» – и разрешает мне войти внутрь склепа, куда на экскурсию попадали очень немногие европейцы, если только я не был первым из них.

По красоте эти алтари ничуть не уступают храмам покрупнее, которые мы уже видели, и тщательность проработки художественных деталей их убранства тоже выглядит безупречной. Но мне пока что не удается постичь суть появления таких сооружений, ведь для меня остается непостижимым священное имя ни одного усопшего сёгуна. Из чистого любопытства мне следует отметить, что буквально по всей Японии я наблюдал замысловатое смешение атрибутов буддизма и синтоизма; заметим при этом, что у синтоистов принято поклонение своим героям. Ортодоксальные буддисты ничем подобным заниматься не должны. Как бы то ни было, но микадо, считающийся в синтоистской церкви воплощением самого Бога, в определенные дни на протяжении всего года проводит для своего народа службы у целого ряда буддистских алтарей. Поэтому не стоит удивляться откровенному и непоследовательному смешению обрядов в главных святилищах Японии.

На смерть высокопочитаемого японца, будь то даймё (барон), знаменитость, известный благодетель или сёгун, его возвеличивают до положения божества с присвоением имени, подобранного ему в божественном пантеоне. Такое имя, считающееся священным, запрещается произносить простым смертным. Его наносят на табличку около 90 см длиной и 1,8 м шириной, по краю украшенную роскошной гравировкой. Именно такое божественное имя на табличке помещается в алтарь, сооружаемый напротив склепа похороненного сёгуна, и хранится в нем. Такие таблички охраняются самым тщательным образом, так как у японцев существует такое поверье: самые страшные бедствия обрушатся на их страну, если кто-либо похитит или повредит такую святыню.

В тот незабываемый день, который я всегда буду считать в своей судьбе «красным днем календаря», мне открылись крайне интересные факты, удалось осознать священную архитектурную красоту японского кипариса криптомерии и прочих деревьев с конусообразной кроной, какой прежде я вообще не замечал. К тому же в качестве свидетельства свободы от предрассудков буддистов мне следует упомянуть такой случай: когда леди Паркес подала первосвященнику храма в парке Сиба прошение по поводу позволения провести службу по обряду англиканской церкви в одной из молелен, связанных с его великой святыней, разрешение она получила незамедлительно. Впоследствии в этом величайшем из буддистских храмов каждое воскресенье проходила служба по христианскому канону.