Array Сборник - Энергия кризиса

Созданию или по меньшей мере расширению советской лагерной системы способствовали экономические соображения. Тезис об основополагающей роли экономического фактора для истории ГУЛАГа [66] Ср., Хлусов М. И. (сост.) Экономика ГУЛАГа и ее роль в развитии страны. 1930-е годы. Сборник документов. М.: Институт российской истории РАН, 1998; Хлевнюк О. В. (сост.) История сталинского ГУЛАГа. Конец 1920-х – первая половина 1950-х годов: Собрание документов в 7 т. Т. 3. Экономика ГУЛАГа. М.: РОССПЭН, 2004; Белых Н. Ю. Экономика ГУЛАГа как система подневольного труда (на материалах Вятлага 1938–1953 гг. М.: РОССПЭН, 2011. Об экономических целях системы ГУЛАГа при относительности ее экономической пользы см.: Hildermeier M. Geschichte der Sowjetunion 1917–1991. Entstehung und Niedergang des ersten sozialistischen Staates. München: Beck, 1998. S. 528–530. , выдвигаемый в исследовательской литературе о сталинизме, менее спорен, чем в случае немецкого фашизма [67] Ср., в частности: Aly G., Heim S. Vordenker der Vernichtung. Auschwitz und die deutschen Pläne für eine neue europäische Ordnung. Neuauflage. Frankfurt a. M.: S. Fischer, 2013. S. 445–455. . Экономическое измерение советских лагерей проявляется, например, в пресловутой системе определения ежедневной порции питания заключенных в зависимости от проделанной ими работы. Эта система была разработана еще в середине 1920-х годов и приписывается Нафталию Ароновичу Френкелю [68] О споре историков вокруг роли Френкеля см.: Applebaum А. Gulag. A History of the Soviet Camps. London et al.: Allen Lane The Penguin Press, 2004. P. 51. , коменданту первого советского лагеря на Соловках. Не позднее 1937 года, когда пришлось окончательно признать, что исправительное действие, до того момента приводимое в качестве обоснования существования лагерей [69] В этом отношении примечательно название главного типа советских лагерей – ИТЛ: Исправительно-трудовой лагерь. , заставляет себя ждать, произошел переход к открытой эксплуатации рабочей силы заключенных [70] Applebaum А. Gulag. P. 109. . В годы войны численность узников лагерей уменьшилась; новая волна арестов 1947–1948 годов (3,5 млн) была не в последнюю очередь нацелена на укрепление ГУЛАГа как экономического фактора.

Тем самым арестованного именно в эти послевоенные годы Александра Исаевича Солженицына (1918–2008) можно было бы назвать жертвой лагерной экономики. Неудивительно, что в своей трехтомной книге «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицын посвятил вопросам экономики лагеря немало внимания, коснувшись в том числе и системы Френкеля [71] Первая часть книги озаглавлена «Тюремная промышленность» ( Солженицын А. Собрание сочинений. Т. 5. С. 13.); в 22-й главе третьей части «Мы строим» обсуждается вопрос самоокупаемости лагерей (Там же. Т. 6. С. 533–550); о Френкеле: Там же. Т. 6. С. 185. . В отличие от преобладающего в «Архипелаге ГУЛАГ» фокуса на историю лагерной экономики, основное внимание настоящей статьи направлено на «рассказанный лагерь» [72] Ср., Taterka T. Dante Deutsch. Studien zur Lagerliteratur. Berlin: Erich Schmidt, 1999. S. 147–191. ; здесь нас будет интересовать не экономическая действительность лагерей, а функционализация хозяйственных и экономических аспектов для формирования этических оценок, даваемых в рамках художественного текста «Один день Ивана Денисовича» (1962).

В этом отношении применяемый нами подход удаляется от традиционной «гуманистической» интерпретации рассказа Солженицына, подчеркивавшей достоинство и нравственную свободу человека [73] Ср., например, Kimmage D. A. Characterization and Setting in «The First Circle» and «One Day in the Life of Ivan Denisovich». PhD thesis Cornell University, 1974. P. 14, 22; Kodjak А. Alexander Solzhenitsyn. Boston: Twayne. 1978. P. 38–39; Jackson R. L. Solshenizyn. Ein Tag im Leben des Iwan Denissowitsch // Zelinsky B. (Hrsg.) Die russische Novelle. Düsseldorf: Bagel, 1982. S. 242; Шнеерсон M. Александр Солженицын. Очерки творчества. Франкфурт/М.: Посев, 1984. С. 118; Dunn J. F. «Ein Tag» vom Standpunkt eines Lebens. Ideelle Konsequenz als Gestaltungsfaktor im erzählerischen Werk von Aleksandr Isaevič Solženicyn. München: Sagner, 1988. S. 48–49; Николсон М. А. Иван Денисович: Мифы происхождения // «Один день Ивана Денисовича» А. И. Солженицына: Художественный мир. Поэтика. Культурный контекст: Сборник научных статей. Благовещенск: Изд-во БГПУ, 2003. Обобщая подобные соображения, Т. Лопухина-Родзянко приходит к выводу о «духовном содержании» всех произведений Солженицына ( Лопухина-Родзянко Т. Духовные основы творчества Солженицына. Франкфурт/М.: Посев, 1974. С. 18). (в чем единодушны антикоммунистические экзегеты и апологеты социалистического реализма [74] Fojtíková E. Realismus Solženicynovy novely «Jeden den Ivana Děnisoviče» // Československá rusistika. 1964. № 9. S. 36; Лакшин В. Иван Денисович, его друзья и недруги // Новый мир. 1964. № 1. С. 231–232; Lukács G. Solschenizyn. Neuwied; Berlin: Luchterhand, 1970. S. 55. ). Исследователи, придерживающиеся подобной традиционной интерпретации, недостаточным образом принимают во внимание сюжетосложение текста, которое определено ограниченным кругозором героя рассказа, Ивана Денисовича Шухова, исключающим не только явно политические выводы, но и правозащитные соображения и открытый морализм.