Иван Якушкин - Лекции по истории русского общества и русской культуры в ХХ веке

Реформа 1961 года, как это описал в своей поэме Некрасов, не удовлетворила никого. Крестьянину была дана личная свобода, но частично отобрана земля. Его свобода не стала свободой перемещения пространственного и социального, а кусок его земли стал совсем тесным. Но и дворянство не получило ожидаемых политических прав. Вся власть по-прежнему была сосредоточена в руках царя-самодержца, управлявшего империей с помощью назначаемой им администрации. Во главе бюрократического аппарата стояли любимцы царя.

Отец Николая II, Александр III, был искренним патриотом, но не имел больших способностей и образования. Свое правление, как и его дед Николай I, он основывал на известной формуле «самодержавие, православие и народность», заменившей предшествующую «вера, царь, Отечество». Третья составляющая формулы – народ – понималась как единое целое, объединенное любовью к Богу, царю и какими-то не вполне ясными жизненными устоями. Вся политика проводилась царем, и была особенно последовательной благодаря влиянию обер-прокурора Синода, Константина Победоносцева, о котором Александр Блок сказал: «Победоносцев над Россией простер совиные крыла».

В результате население страны все больше начинало ощущать те стеснительные рамки, в которых оно находилось. В центре внимания людей разного социального положения оказались два вопроса – о земле и о самодержавии. Оба они были традиционными для русского общества. Земля была и оставалась главной ценностью для всего народа. Это было нечто почти одушевленное, дающее хлеб в обмен на завещанный Богом труд. В древних воспоминаниях это была вольная земля, на которой жил вольный человек, это был простор, открытый не только труду, но и странствию. Позже для крепостного крестьянина этот простор сузился до небольшого участка, на котором он был не столько хозяином, сколько гостем у помещика. Все же между помещиком и крестьянином при всем неравенстве в их взаимном положении существовал род договора о взаимной поддержке. Такой договор был вызван государственной необходимостью и казался крестьянину временным. Над ним и помещиком возвышалась фигура царя, блюдущего справедливость. Царь, кроме того, был и священной фигурой. Как император, он воплощал единство империи, состоявшей и из сословий с разными интересами, и из народов с разной культурой. Еще сохранялась крестьянская вера в царя и в то, что его слуги извратили его добрые намерения. Но другое дело была его администрация. Конечно, среди приближенных к трону были и такие достойные люди, как граф С.Ю. Витте, но их было явное меньшинство. Большинство чиновников заботилось о собственной выгоде и карьере.

По словам В.Г Короленко, «между царем и народом, – он (крестьянин) представлял себе лишь сплошную массу чиновников и помещиков, стремящихся заодно обмануть царя и всячески обездолить народ. Все образованные люди – в сюртуках ли или в мундирах – представлялись русскому крестьянству на одно лицо – хитрыми врагами». Чиновников народ особенно ненавидел и в то же время, в отличие от настоящих господ, еще и презирал.

В начале 1895 года едва ли не все население России жило надеждами на перемены, которые принесет новое царствование. Ожидания, однако, не оправдались. На приеме депутаций от дворянских обществ 17 января 1895 года новый царь Николай Александрович назвал эти надежды «бессмысленными мечтаниями». Великий историк В.О. Ключевский тогда же предсказал, что сын Николая II не будет царствовать. Подтверждавшая пессимистические прогнозы цепь трагических событий началась в мае 1896 года, когда во время коронации в Москве на Ходынском поле возникла страшная давка, вызванная раздачей народу подарков и приведшая к гибели многих людей.

Среди городского населения еще оставались горячие сторонники монархии, видевшие в царе фигуру, необходимую для сохранения империи. Но значительной части образованного общества институт самодержавия казался устаревшим. Для большинства представителей интеллигенции именно царь все более становился олицетворением враждебного начала. Появилась прокламация, написанная П.Б. Струве в форме обращения к царю, со словами о начале борьбы общества с самодержавием. И борьба действительно началась. Наступало время революций.

Но, для того чтобы ситуация в государстве начала меняться, кроме общего недовольства, необходимы были люди, готовые взять на себя задачу осуществления реформ или революции. В русском обществе, оппозиционном сложившемуся порядку вещей, к началу XX века существовали две основные реформаторские тенденции: прозападническая и национально-народническая. Русские западники хотели или уничтожения самодержавия, или его ограничения властью парламента. Западничество этих людей не означало отсутствие патриотизма. Как и Петр Великий, и Екатерина II, они хотели заимствовать опыт Запада, для того чтобы превзойти его, отбросив достаточно очевидные к тому времени пороки капитализма. Вопрос о капитализме тоже решался неоднозначно. Примыкавшая к либералам-западникам буржуазия, конечно, стремилась к развитию рынка. Но каково должно быть соотношение между крупной и мелкой собственностью? Насколько мелкое крестьянское или городское ремесленное хозяйство позволит успешно развивать экономику? Это смущало тех либералов-западников, которые поддерживали идею наделения крестьян землей.