Сергей Глезеров - Закат блистательного Петербурга. Быт и нравы Северной столицы Серебряного века

И это было выполнено. По распоряжению Комитета по охране памятников были сняты рекламные вывески «Красного студента» и «Общества по охране русских интересов в Финляндии» со Строгановского дворца на Невском проспекте, убрали вывеску столовой со здания Адмиралтейства, а также рекламные щиты с бывшей Городской думы и некоторых старинных особняков. А на страницах ленинградских газет развернулась дискуссия: нужна ли вообще уличная реклама в пролетарском обществе и не означает ли ее существование уступку «старорежимным буржуазным порядкам»?

«После перехода к НЭПу наши города, особенно Москва, превратились в сплошную крикливую и пеструю вывеску, со всеми техническими ухищрениями, присущими буржуазным странам, – возмущался обозреватель „Красной газеты“. – Вывеска как продукт экономических и общественных отношений должна быть у нас другой, потому что у нас только одна треть торговли принадлежит частному капиталу. Назначение вывески в наших экономических условиях резко отличается от буржуазно-капиталистических».

Вывод из дискуссии делался следующий: реклама как способ конкуренции между государственными учреждениями попросту нелепа. На смену рекламе должна прийти вывеска – указатель функций магазина или учреждения. «Если это так, то незачем нагромождать вывески нелепых размеров и цветов и портить ими дома, – резюмировал обозреватель «Красной газеты». – Художникам следует подумать над этим вопросом и внести свои конкретные предложения».

Проблема сохранения исторического облика старого Петербурга век назад стояла практически так же остро, как и сегодня. К сожалению, в последние годы мы стали свидетелями того, как современные архитекторы порой грубо и бесцеремонно вторгаются в сложившуюся городскую среду, возводя рядом с мировыми шедеврами сомнительные новоделы из стекла и бетона…

В начале ХХ века наш город, так же как и сегодня, охватила строительная лихорадка. Тогда улицы столицы впервые столкнулись с проблемой переизбытка транспорта, зазвучали проекты пробивки новых улиц через старые кварталы и устройства надземных скоростных линий железных дорог, а в обществе отчетливо зазвучало беспокойство за судьбу старого Петербурга. «Столица теряет свою физиономию, – сетовали ценители петербургской старины. – Город обезличивается».

Одним из выразителей настроений борцов за спасение «Старого Петербурга» стал талантливый петербургский журналист и известный в ту пору литератор Николай Брешко-Брешковский – сын знаменитой революционерки, которую называли «бабушкой русской революции». На страницах популярной «Петербургской газеты» он выступил в 1913 году с серией публицистических статей, посвященных «гибели старого Петербурга».

«Никакими силами не воскресишь того, что было и уничтожено. В наш все и вся обезличивающий железобетонный век с особенно бережным вниманием следует относиться к художественным, красивым архитектурным памятникам с каждым годом исчезающего старого Петербурга», – сетовал Брешко-Брешковский.

Одной из самых значительных архитектурных утрат начала ХХ в. стал Цепной (Пантелеймоновский) мост через Фонтанку у Михайловского замка – достопримечательность «пушкинского Петербурга». В 1907 г., в связи с катастрофой на аналогичном Египетском мосту, а также в связи с открытием в городе трамвайного движения, мост разобрали и заменили современным

Литератора крайне беспокоила гибель старых мостов – Цепного и Египетского через Фонтанку. По мнению еще одного ревнителя петербургской старины, искусствоведа Григория Лукомского, «наиболее печальной страницей в истории вандализма Старого Петербурга все-таки явится та, которая повествует о мостах. Исчезновение Цепного моста у Летнего сада – ничем не вознаградимая утрата. Такого другого сооружения не будет никогда в Петрограде. Теперь в воспоминании он рисуется полным фантастического великолепия. Струны, поддерживающие цепи, золотые украшения на пилонах, весь его старинный силуэт был так нужен именно этому уголку Старого Петербурга».

«Я с детства его особенно любила, – вспоминала о Цепном мосте художница А.П. Остроумова-Лебедева. – Скоро мне пришлось пережить большое огорчение. Цепной мост решили уничтожить. Александр Николаевич [Бенуа] и его друзья горячо отстаивали мост. Они стремились спасти от гибели одну из прелестнейших достопримечательностей нашего прекрасного города. Кому-то писали, к кому-то ездили, убеждали, но ничто не помогло. Бенуа предлагал такой проект: если Цепной мост не удовлетворял условиям движения города, то передвинуть его по Фонтанке, ближе к Неве, примерно к зданию Правоведения. Он мог служить пешеходным мостом в Летний сад. Но, как мне помнится, отцы города, то есть члены Городской думы, на это не пошли, и мост разобрали. Мы очень горевали».