Барт Лоо - Шансон как необходимый компонент истории Франции

В «Мустафе» как бы отразилась история великого переселения народов, языков и культур, протягивающих друг другу руку для совместной жизни. Песня имела оглушительный успех, автор получил премию, и на ее вручение весь светский Париж явился в восточных одеждах: Жюльетт Греко нарядилась в чадру, Анри Сальвадор – турецким пиратом, Эдди Барклай – пашой в тюрбане. Зато египтянка Далида продемонстрировала истинно парижский шик. Она изображала вдову последнего персидского шаха: «Я – Фарах Диба, я только что от Диора», – бормотала она, скромно опуская глаза.

Пока длилась экзотическая ночь в Париже, на другом берегу Средиземного моря французские солдаты вели перестрелку с алжирскими повстанцами. Земля горела под ногами французов, и они бежали из бывшей колонии. Среди них Гастон Гренассиа, который обязан был своим артистическим псевдонимом глупой секретарше студии звукозаписи, не расслышавшей его имя – Нассиа, и записавшей его как Масиас. В «Прощай моя страна» ( Adieu mon pays , 1962) и «Девушках моей страны» ( Les filles de mon pays , 1964) Энрико Масиас поет о потерянном рае и горьком хлебе чужбины. Типичный piedsnoirs – француз из Алжира – он легко смешивает левантийский стиль с восточным и западным варьете.

Но, несмотря на успех Аззама и Масиас, французы не очень-то прислушиваются к музыке, звучащей на противоположном берегу Средиземного моря. Лишь через несколько десятилетий появится алжирец Шеб Халед со своей «Диди» ( Didi , 1992), которая заставит плясать не только Францию, но и пол-Европы. Его самый большой успех – «Айша» ( Aïcha , 1996), в исполнении Жан-Жака Гольдмана. Франция вплыла в двадцать первое столетие на волне его медленных ритмов.

Благодаря Бобу Аззаму, Энрико Масиасу и Шебу Халеду продолжилась история перекрестного оплодотворения французского шансона, начавшаяся еще в пятидесятые годы. Брель явился из Бельгии, Далида – из Египта. А на пороге шестидесятых к этому списку эмигрантов добавились еще два весьма значительных имени.

С самого начала пятидесятых маленький, некрасивый человечек пытался завоевать публику. Он пел хриплым голосом, не имел успеха, его высмеивали и забрасывали гнилыми помидорами. Шарль Азнавур молча уходил со сцены. Но не сдавался.

Шахнур Вахинак Азнавурян – сын армянских эмигрантов. С 1946 года он – правая рука Эдит Пиаф, мастер на все руки: секретарь, шофер, звукооператор, осветитель и главный клакер. Одновременно – как Монтан или Мустаки – он обучался профессиональным приемам. Но в отличие от них ни разу не оказался в ее постели, хотя – говорят – был бы не против.

Пожалуй, Пиаф сказала бы: «Шарль? Мой любовник? Мне бы такое в голову не пришло. Это было бы похоже на инцест». А сам Азнавур мечтал только о будущей славе. Никто не сомневался в его таланте сочинителя песен, но – самому стать шансонье? Имя Азнавура на афише? Конечно, Жюльетт Греко, Эдит Пиаф, Морис Шевалье и Жильбер Беко поют его песни. Но сам он никогда не добьется успеха. Однако – чрезмерные амбиции толкали его на безумства.

Забавно, что первый успех пришел к нему с песней вполне себе автобиографической. В «Я уже видел себя» ( Je m’voyais déjà , 1960) он описывает приключения амбициозного провинциала, прибывшего покорять столицу: «Я уже видел себя в верхней строке афиш, / Имя мое – в десять раз крупнее других […] Но мне так и не дали шанса. / Те, другие, с чуть слышными голосами, добились успеха, срубили кучу бабла […] / Но мой день настанет, я покажу им великий талант».

Двенадцатого декабря 1960 года он вышел с этим шансоном на сцену Аламбры, только и всего.

В шестидесятых его хиты следуют один за другим и сразу становятся классикой. Словно с глаз зрителей упала пелена. Никого больше не раздражает ни маленький рост, ни некрасивое лицо.

Жестокий шансон «Ты опустилась, дорогая» ( Tu t’laisses aller , 1960) и трогательный «Но все же» ( Et pourtant , 1963) делают из Азнавура любимца публики.

«Богема» ( La bohème , 1965) и «Увезите меня» ( Emmenez-moi , 1967) сделали из него мировую звезду. В 2008 году выходит посвященный Азнавуру мюзикл – «Я уже видел себя», по названию его первой успешной песни.

Вершиной творчества Азнавура я считаю «Нет, я ничего не забыл» ( Non, je n’ai rien oublié , 1971). Очень длинная песня, 6 минут и 27 секунд, в которой нет ни одной скучной секунды. История универсальная, узнаваемая и все же оригинальная. Начало задает тон: «Я не думал, что мы снова увидимся, / Нас случай свел, он часто шутит так, / И на время мучительный рок отступает».