Барт Лоо - Шансон как необходимый компонент истории Франции

Традицию нарушил Генсбур, когда выступил со своей регги-версией «Бери оружие, и так далее» (Aux armes et cætera, 1979), вызвав ею колоссальный скандал. Рефрен состоит в четырехкратном повторении Aux armes et cætera, поющегося с английским акцентом на бэкграунде хористами Боба Марли. Добавьте к этому безразлично-беспечную, ироническую манеру, в которой Генсбур подает текст, и вы поймете: какая-то гниль завелась в Пятой Республике. Один из его концертов пришлось прервать: зал заполнили бывшие спецназовцы, готовые помешать певцу «насмехаться над отечеством».

И тогда Генсбур вернулся на сцену, один, без музыкантов. Подняв кулак, он запел «Марсельезу» а-капелла, и сбитым с толку воякам пришлось встать и начать подпевать ему – а что им оставалось делать?

Когда Франция в 1998 году выиграла мировое первенство по футболу, звезды национальной сборной Бартез и Зидан спели Aux armes et cætera для ликующей толпы.

Янник Ноа, в прошлом теннисист, а теперь прославленный певец, исполнил свою регги-версию «Марсельезы» – «О, мечты» ( Oh rêves , 2002). Но он поменял начальные слова, и вместо «Берите оружие, граждане» ( Aux armes citoyens ) поет: «Мечтайте, граждане» ( Aux rêves citoyens ), и у него получилась настоящая ода свободе, равенству и братству. В отличие от Генсбура, он выбрал веселый ритм и исполняет свой добропорядочный гимн миру невинным голоском.

Через шесть лет после смерти мадам Помпадур народ получил новый объект для издевательств. В карете, прибывшей из Вены, прямо в спальню Луи XVI въехала Мария-Антуанетта. Ей не сразу удалось добиться успеха, наследника пришлось ждать довольно долго. Поселившись в Версале, она построила там, в замке Трианон, сказочную деревушку, где развела овечек, разыгрывала пьески и пела песенки. Антипатия к мадам Помпадур кажется ерундой по сравнению с той ненавистью, что досталась на долю Марии-Антуанетты. Не король, а его австриячка-супруга вызывала массовую безрассудную ненависть.

«Моя машина поможет вашей голове отскочить во мгновение ока, вы не будете страдать. Вы почувствуете лишь дуновение ветерка вдоль загривка». С этими словами доктор и член парламента Жозеф-Игнас Гильотен предложил заменить варварские способы казни прошлого (четвертование, сожжение заживо, удушение, повешение, сдирание кожи и колесование) и, согласно девизу Революции, уравнять всех не только в жизни, но и в смерти. Хирург Антуан Луи разработал требуемый инструмент, названный сперва louisette или louison , – немного зловеще, если вспомнить беднягу Луи, окончившего дни под этим ножом.

Предложение доктора становится настолько популярным, что на Пон-Нёф сочинили песенку с длинным названием: «Об уникальной машине для отрубанья голов доктора Гильотена, названной его именем». Песенка кончается словом «гильотина». Успех этого ponts-neuf приводит к тому, что ошибочное название закрепляется за изобретением, и это совершенно не нравится самому доктору. Он-то видел в инструменте первый шаг на пути к полному отказу от смертной казни. Но до этого было явно далеко. Нож продолжает падать, отсекая головы, до конца семидесятых годов XX века.

То есть до тех пор, когда произошла захватывающая дуэль между Мишелем Сарду («Озера Коннемара» – Les lacs du Connemara , 1981) и Жюльеном Клер («Мы споем вместе» – Si on chantait , 1974).

Первый раунд, 1976 год. Франция занята делом Патрика Анри, человека, убившего восьмилетнего сына. Значительная часть населения жаждет крови. Адвокат, Робер Бадётер, прославился на весь мир: ему удалось, пустив в дело страстные аргументы, спасти от смерти (гильотины) своего подзащитного. Возмущенный Мишель Сарду пишет песню «Я – за» ( Je suis pour ). Он не пытается скрыть свои чувства: «Ты украл моего сына, ты пролил кровь моего кровного […]. Я хочу содрать с тебя кожу. Ты умрешь. Я хочу тебя убить. Я – за». Око за око, зуб за зуб. Когда ты на чьей-то свадьбе услышишь «Озера Коннемара», подумай о том, что тот же Сарду пел менее невинные песни.

Второй раунд, 1980 год. Жюльен Клер пока не слишком известен. Но уже добился успеха: песне «Мы споем вместе» подпевает зал, и всем нравятся слащавые песенки вроде «Елены» ( Hélène , 1987), и вот он садится за пианино и поет протестную песню, как это часто бывает – совершенно неожиданно. L’assassin assassiné , убийца умерщвлен. «Как только нож упал / преступление обернулось другой стороной». Он не согласен с Сарду и, кажется, находится под впечатлением изменения приговора. «Я не президент / Я музыкант […] Конечно, убийство ужасно, / но общество жаждет возмездия, / А кровь приговоренного – это кровь человека».