Олег Аронсон - Статус документа - Окончательная бумажка или отчужденное свидетельство?

Изменение политико-эпистемологического статуса письма способствовало росту законодательного интереса к бумажной стороне работы администраторов. В Генеральном регламенте, в указах «О должностях Сената», «Об исполнении указов», «О преимуществе коллегий» и др. началась регламентация письменной стороны ведения дел: утверждались отдельные формуляры [49] Начиная с Петра I, русские императоры лично принимают участие в создании и правке отдельных формуляров, этих письменных матриц бюрократической империи, а сами формуляры начинают утверждаться в законодательном порядке, как это произошло, например, с формуляром челобитной: «Титло. Потом бьет челом имярек на имярек, а в чем мое прошение, тому следует пункт за пунктом. Прошу Ваше Величество о том моем челобитье решение утвердить» (Там же. С. 132). , прописывались алгоритмы ведения дел [50] В 1720-е годы появляются правила регистрации дел и ведения журналов, среди которых различают журналы входящих и исходящих дел, а также канцелярские книги (реляции с прошениями, росписочные книги, книги для резолюций). Для регистрации письменных действий чиновников, совершаемых по ходу решения дел, используются «повседневная записка», «регистратура», «реестр». , определялся круг письменных обязанностей чиновника. В ситуации переориентации государственной деятельности на письмо грамотность становилась важным управленческим навыком [51] Кроме овладения основами правописания и счета («Указ о преподавании грамматики и арифметики сенатским чиновникам») от чиновников требовались юридическая грамотность («Указ Петра I об обязательном знании служащими государственных учреждений законов и уставов и о воспрещении оправдываться незнанием законов под штрафом») и знание формуляров. . С 1720-х годов государственный человек — это человек пишущий. Прием на службу неграмотных был запрещен в 1721 году, хотя на протяжении всего XVIII века появлялись анекдоты о затесавшихся на службу неучах.

В начале следующего века статус канцелярских работ был в очередной раз пересмотрен — в сторону повышения. Коллективному и все еще не стандартизированному коллегиальному делопроизводству был противопоставлен унифицированный и единоначальный министерский порядок: «Порядок производства дел во всех Министерствах, Департаментах и отделениях есть единообразный» [52] Общее учреждение министерств, ст. 36 // СЗРИ. Т. 1. СПб: Печатня графического института, 1913. . В основу новой системы управления было положено единообразное бумажное производство, связывающее посредством письменных операций низы бюрократической иерархии с верхами, столоначальника с министром, отдаленную провинцию с центром. Реформа затронула не только и не столько общие стратегии государственной деятельности, но прежде всего обыденные практики управления, рутину изготовления бумаг.

Источник трансформаций нужно было искать в интенсификации бюрократической власти, чувствительной к деталям, и, как следствие, в изменении масштаба регламентации, в повышении значимости отдельных письменных операций в системе государственного управления. Если в Петровскую эпоху публиковались и утверждались в законодательном порядке лишь отдельные формуляры, то с начала XIX века эта процедура становится правилом для всех канцелярских образцов. Например, в том же Общем учреждении министерств было не только определено, сколько журналов для входящих дел надлежит иметь в канцелярии департамента (два — общий и частный), но и на сколько частей эти журналы должны быть разделены (на три) для того, чтобы вносить в них разные бумаги (высочайшие именные указы, обыкновенные и секретные бумаги).

Острая реакция Николая Карамзина на «мелкотравчатость» реформ государственного управления позволяет выявить разрыв между порядками бюрократического письма, существовавшими до и после создания министерств: «Издают проект Наказа министерского; что важнее и любопытнее? Тут без сомнения определена сфера деятельности, цель, способы, должности каждого министра! Нет. Брошено несколько слов о главном деле, а все остальное относится к мелочам канцелярским: сказывают, как переписываться министерским департаментам между собою; как входят и выходят бумаги; как государь начинает и кончает рескрипты» [53] Карамзин Н. М. Слезы катятся при мысли о бедствиях России // Источник. 1998. № 1. С. 11. . Судя по всему, на протяжении коллежской эпохи запись оставалась важной, но все же технической операцией: она позволяла фиксировать, уточнять, приводить административное действие в соответствие с нормой, устанавливать над ним контроль. В министерскую эпоху репрезентативный статус бумаги принципиально изменился — письмо было опознано в качестве самостоятельного, полноценного, а зачастую и самодостаточного государственного действия. С этой — абсолютно чуждой Карамзину — перформативной точки зрения в «мелочах канцелярских» можно было разглядеть фундаментальное основание бюрократической власти и базовый механизм ее воспроизводства.