С началом революции во Франции и последовавшими за этим трудностями с доставкой печатной продукции в Россию, а также с введением цензуры количество переводных книг резко уменьшилось в 1789 и 1790 годах, возвратившись к уровню 1786 года. Интересно, что в 1790 году число оригинальных русских сочинений снова пошло вверх, причем довольно резко, и обогнало переводную литературу почти в два раза. Далее мы видим очередной упадок издательской деятельности начиная с 1795 года, что объясняется введением строгого цензурного контроля, в частности применением указа, подписанного Екатериной II 16 сентября 1796 года, незадолго до ее смерти, которым упразднялись частные типографии 144.
С каких языков переводили в России?
В исследовательской литературе высказывалась мысль о том, что рассмотрение «национальной принадлежности» переводимых произведений нецелесообразно в силу того, что для русского читателя XVIII века «национальный характер» источника представлял второстепенный интерес, а путь некоторых произведений до русского читателя проходил через перевод-посредник 145. Как нам кажется, делать столь широкие обобщения вряд ли возможно, ведь читатели были очень разными и по социальному происхождению, и по своей культуре 146. Однако в данном случае нас интересует не восприятие человека того времени, а оценка культурного разнообразия переводной литературы, которое, конечно, зависело от того, из какого языкового и культурного резервуара приходили в Россию произведения, которые переводились на русский язык.
Французский занимает лидирующие позиции среди языков, с которых переводили в XVIII веке в России, за ним следует немецкий. Согласно нашим данным, в общем объеме печатной продукции переводы с французского и немецкого составляли соответственно 18,8 и 11%. Если же говорить об их доле только среди переводных книг, то она будет намного значительнее: 46,5 и 27,2% соответственно. Все остальные языки занимали гораздо более скромные позиции как среди всей переводной литературы, так и в корпусе переводов политических текстов: так, например, книги, переведенные с латыни, составляли 4,8% среди всех книг гражданской печати и 12% среди всех переводов 147. Интересно отметить, что доля переводов с французского больше среди «политических» текстов (55%), чем среди всей переводной литературы (46,5%), в то время как пропорция книг, переведенных с немецкого, в обоих корпусах сильно не различается. А если мы будем считать не по названиям, а по томам, то доля французского возрастет еще больше. Конечно, можно было бы подумать, что в полученных результатах сказалась субъективность тех, кто отбирал общественно-политические переводы для базы данных 148. Но причина, скорее, в том, что в корпусе европейских политических сочинений французских работ было больше. Подобный дисбаланс мы увидим и в других тематических разделах нашего корпуса переводов, о чем речь пойдет ниже.
Рассмотрим теперь, с каких языков переводили в России в разные периоды XVIII века ( табл. 7 ).
Если сравнивать число переводов с четырех языков, составляющих группу лидеров в первой половине XVIII века, – немецкого, итальянского, латыни и французского – то мы обнаружим, что количество переводов с немецкого значительно, примерно в два раза, превышало число переводов и с итальянского, и с латыни, и с французского, который начнет входить в силу только в 1750‐е годы. Присутствие итальянского в этой группе лидеров объясняется не столько длительной традицией, как в случае латыни, сколько резким увеличением числа переводов с итальянского в 1733–1735 годах, что было связано с потребностями придворного театра Анны Иоанновны, ставившего значительное количество итальянских пьес 149. Также нельзя не отметить, что за этот период не было, по-видимому, ни одного прямого перевода ни с английского, ни с испанского.
Таблица 7. Количество переводов с разных языков в России первой половины XVIII века 150
Чтобы проследить дальнейшую историю перевода на русский язык в России, мы выделили два периода: 1759–1763 и 1780–1788 годы ( табл. 8 ). Первый интересен тем, что охватывает последние годы царствования Елизаветы Петровны и первые годы правления Екатерины II и соединяет в себе черты двух эпох; второй также захватывает конец одной и начало другой эпохи – до и после разрешения заводить частные типографии (1783), которое оказало огромное влияние на издательское дело в России вообще и на издание переводов в частности.
Читать дальше