1 ...8 9 10 12 13 14 ...17 14. Le bourgeois revenant [11] Призрак буржуа (франц.).
.В фашистских режимах первой половины ХХ века абсурдным образом утвердилась устаревшая форма экономики и приумножился страх, который необходим ей, чтобы себя поддерживать, поскольку бессмысленность ее очевидна. Однако тем же отмечена и частная жизнь. Одновременно с распорядительной властью вновь закрепился душный порядок частного, партикуляризм интересов, давно изжившая себя форма семьи, право собственности и его отражение в характере. Но с нечистой совестью, с трудом скрываемым сознанием неистинности. Всё, что в буржуазности когда-то было хорошего и пристойного, ее независимость, настойчивость, прозорливость и осмотрительность, испорчено до самой сердцевины. Ибо, хотя формы буржуазного существования упорно сохраняются, их экономические предпосылки отпадают. Приватное окончательно обратилось в привативное {32} 32 привативное – от лат. privativus (отрицательный), здесь: то, что характеризуется отрицательностью, нехваткой. – А. Б.
, каковым оно втайне всегда и было, а к упорному отстаиванию собственного интереса примешалась еще и ярость, вызванная неспособностью осознать, что всё могло бы быть иначе и лучше. Буржуа утратили свою наивность, отчего вконец ожесточились и озлобились. Оберегающая длань, которая по-прежнему лелеет и возделывает свой садик, словно не замечая, что он давно превратился в lot [12] Участок земли и лот на аукционе (англ.) .
, и в страхе отгоняет неведомого вторженца, уже стала той самой рукой, что отказывает в приюте политическому беженцу. Как объективно находящиеся под угрозой, власть имущие и их приверженцы субъективно становятся окончательно бесчеловечными. Так класс приходит к самому себе {33} 33 класс приходит к самому себе – понятие, важное для гегельянской традиции, означает снятие противоречия между внешним и внутренним, объективным и субъективным в своем существовании (о снятии как философском термине см. ниже, примеч. 47). Уже в Манифесте Коммунистической партии буржуазия понимается как разрушительная сила, но еще таковой себя не осознающая. По мысли Адорно, теперь она сливается со своей разрушительной, бесчеловечной, уже объективно господствующей в мировой истории сущностью, тем самым «приходя к себе». – К. Ч.
и присваивает разрушительную волю мировой истории. Буржуа продолжают жить как призраки, грозящие бедой.
15. Le nouvel avare [13] Новый скупой (франц.) .
.Существует два вида скупости. Одна скупость – архаическая: страсть, не дозволяющая ничего ни себе, ни людям; ее физиогномику увековечил Мольер, а Фрейд объявил ее анальным характером. Ее совершенное воплощение – miser [14] Скряга (англ.) .
, нищий, тайно владеющий миллионами, и в равной мере пуританская маска неузнанного калифа из сказки. Он сродни собирателю, маньяку и, в конце концов, великому любящему {34} 34 великому любящему – ср.: «И этот столько же любил себя, сколько презирал себя, – по-моему, он великий любящий и великий презирающий» ( Ницше Ф. Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого / пер. Ю. Антоновского под ред. К. Свасьяна // Ницше Ф. Соч. В 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1990. С. 193). – Т. З.
, как Гобсек родственен Эстер {35} 35 Гобсек родственен Эстер – Гобсек – маниакально скупой персонаж новеллы Оноре де Бальзака Гобсек (1830). Эстер ван Гобсек – поглощенная любовной страстью героиня романа Бальзака Блеск и нищета куртизанок (1838–1847). – А. Б.
. Нынче его едва ли встретишь, разве что как курьез в газетной колонке местных новостей. Нашему времени соответствует скупой, которому ничего не жаль для себя, но всего жаль для других. Он мыслит эквивалентами, и вся его частная жизнь подчинена закону давать как можно меньше, но всё же достаточно для того, чтобы получить что-то взамен. В любом дружелюбном поступке, явленном такими людьми, чувствуется размышление: «А действительно ли это необходимо? Должен ли я это делать?» Самым верный их признак – поспешность, с какой они «реваншируются» за проявленное к ним внимание, ни в коем случае не допуская разрыва в цепи актов обмена, благодаря которым они сполна возмещают свои траты. Поскольку всё у них рационально, всё по правилам, то их, в отличие от Гарпагона и Скруджа, не переманишь на иную сторону и не переубедишь. Их любезность есть мера их непреклонности. Если надо, они незамедлительно возьмут, что им положено по справедливости, а справедливость обратят в несправедливость – в то время как с убогими скупердяями примиряло хотя бы то, что, как правило, золото в ларце само по себе притягивало вора, и вообще их страсть могли утолить лишь жертва и утрата, как эротическое стремление к овладению может быть утолено лишь самопожертвованием. Новые скупые, однако, практикуют аскезу не с необузданностью, а с осторожностью. Они застрахованы.
Читать дальше