Дмитрий Прусаков - Додинастический Египет. Лодка у истоков цивилизации

Ладьи подобного типа Винклер считал визитной карточкой второго установленного им по «почерку» рисунков народа, временно соседствовавшего с «горцами-автохтонами», который он назвал «восточными захватчиками». Их петроглифы встречаются «по всей Восточной пустыне» [11]и не найдены в Западной, если не причислять к ней левобережные «утесы около Нила», будто «богатая нильская долина» и была настоящей целью «завоевания». Эта «цивилизация» на территории Египта охотилась уже известными нам средствами, с простым луком «в форме буквы С» и арканом, ее рисунки наполняет обычная для первобытности местная фауна, знакомая исследователям по художествам «соседних» племен: слон, жираф, гиппопотам, ибекс, антилопа, дикий осел, страус, крупный рогатый скот, собака и др. «Судоходство» для нее было «важно не меньше, чем для ранних обитателей долины Нила». Вместе с тем Винклер разглядел в ней «общность, резко выделяющуюся из народов, представленных петроглифами Верхнего Египта». Примета внешнего облика «захватчиков» – одно или несколько перьев на голове, но главное их отличие в том, что «они связаны с лодкой прямоугольной формы, чужеродной Египту » (курсив мой. – Д. П.) [479].

Рис. 3. Лодки египетской Восточной пустыни. Доисторические петроглифы

Изображения этих «иноземных» ладей Винклер оценивал как вершину своих археологических изысканий в египетских пустынях. «Их корпус ровный; нос и корма загнуты вверх под прямым углом»; многие имеют «команды, обозначенные маленькими штрихами и показывающие, что эти лодки были достаточно велики для перевозки значительного количества людей», уточню, в «штрихах» исчисляющихся десятками. Нередко над такими лодочными экипажами, существенно превосходя их ростом, возвышаются «капитаны» с вытянутой вперед рукой, словно указывающие направление плавания (рис. 3, слева; рис. 28). Проанализировав соответствующие петроглифы, Винклер заключил, что «захватчики» хорошо умели обращаться со своими судами и управлять ими: «Они, без сомнения, знали корабельное дело – были моряками» [479]. Однако на вопрос, откуда эти люди явились в Египет, внятного ответа у ученых как не было, так и нет.

Рис. 4. Лодки Месопотамии. Оттиски цилиндрических печатей

«Они пришли с Красного моря», выстраивал цепь рассуждений Винклер, вернее, из-за него, откуда-то «между Египтом и Месопотамией», возможно, «из Персидского залива» или еще более дальних мест, а то и «из неизвестной прародины» последовательно в Двуречье и на берега Нила. Их ладьи «с высокими вертикальными носом и кормой» весьма походили на судовой тип древней Месопотамии (рис. 4) и рассматривались как одно из доказательств ее культурного влияния на протодинастический Египет. Но и здесь наука увязала в противоречиях, вплоть до взаимоисключающих положений. Так, по едва ли не общепризнанной диффузионистами версии, организующее «месопотамское проникновение» в долину Нила произошло «довольно внезапно, непосредственно перед выдвижением египетских династий». С другой стороны, Винклер, установив для себя, что лодка «иноземного типа» посещала Египет только «в позднедодинастическое и раннединастическое время», на тех же страницах утверждал, что «связанный» с этой лодкой «народ Красного моря» появился в Восточной пустыне уже «в эпоху слона и жирафа». Между тем и сам Винклер, и прочие исследователи египетской петроглифики относили доисторические изображения слонов и жирафов к древнейшим в окрестностях долины Нила, в дополнение к палеоклиматическим доводам ссылаясь на оттенки патинации, которая по местам гравировки обоих животных обычно «настолько темна», что сливается с цветом скал, и археологи для разборчивой фотосъемки такого материала вынуждены прибегать к разного рода «техническим» ухищрениям, например, забеливать еле проступающие на поверхности камня рисунки пудрой [329]. В поисках выхода из этой фактологической ловушки Винклер постулировал, что «захватчики» все свое «чрезвычайно долгое» время пребывания в верхнеегипетской Восточной пустыне находились «в постоянном контакте с заморскими странами», образуя живой динамичный «канал», по которому достижения поднимающейся цивилизации Двуречья в нужный момент могли быть «стремительно перенесены» на Нил. При этом «мы, конечно, ничего не знаем» ни о расовой принадлежности и языке этих людей, ни о том, насколько «посреднический» статус приближал их к собственно «создателям» государства фараонов. Убедительности не слишком стройной, чтобы не сказать сомнительной, концепции оперативного вторжения в протодинастический Египет пришельцев-мореплавателей на диковинных «прямоугольных» кораблях, мне кажется, не прибавляет (если не служит полновесным контраргументом) и такое вышеупомянутое наблюдение Винклера, как присутствие судов того же типа на наскальных рисунках «ранних обитателей долины Нила». Давая этому «факту особой важности» простейшее умозрительное объяснение «взаимосвязью двух народов» [479], Винклер, однако, избегал вопроса, почему аналогичная межплеменная связь, олицетворенная теми же большими ладьями, не просматривается в количественно богатейшей петроглифике обитавших в той же «пустыне» и в те же времена «горцев-автохтонов»? Да и сам факт, что суда принципиально сходных корпусных очертаний и пропорций отражены в изобразительном творчестве, по Винклеру, народов физически разных земель и, добавлю, вод , один из которых проник в Восточную пустыню с моря, а другой с Реки, – не выходит ли он все же за рамки прямолинейно-тривиальных толкований?