Илья Франк - Прыжок через быка. Двойник-антипод героя в литературе и кино. Опыт фантастического расследования [litres с оптимизированной обложкой]

«– Что за ахинея! И все это как нарочно так сразу и сойдется: и у тебя падучая, и те оба без памяти! – прокричал Иван Федорович, – да ты сам уж не хочешь ли так подвести, чтобы сошлось? – вырвалось у него вдруг, и он грозно нахмурил брови».

Так, в романе Сарамаго «Двойник» (2002): «У него вдруг появилось такое ощущение, будто он разыгрывает с Антонио Кларо партию в шахматы и ждет его очередного хода». Образ шахмат – сквозной в этом романе.

В романе Набокова «Приглашение на казнь» (1936) м-сье Пьер (двойник-антипод) предлагает Цинциннату (герою): «Хотите сперва в шахматы? Али в картишки? В якорек умеете? Знатная игра! Давайте, я вас научу!».

В последней главе романа Лермонтова «Герой нашего времени» («Фаталист») рассказывается об игре Вулича и Печорина – сначала карточной, а затем перешедшей в своего рода «русскую рулетку». А в «Княжне Мери» в роковую игру играют Печорин и Грушницкий:

«– Бросьте жребий, доктор! – сказал капитан.

Доктор вынул из кармана серебряную монету и поднял ее кверху.

– Решетка! – закричал Грушницкий поспешно, как человек, которого вдруг разбудил дружеский толчок.

– Орел! – сказал я.

Монета взвилась и упала, звеня; все бросились к ней.

– Вы счастливы, – сказал я Грушницкому, – вам стрелять первому! Но помните, что если вы меня не убьете, то я не промахнусь – даю вам честное слово».

Например, в повести Достоевского «Двойник»: «…с каждым шагом его, с каждым ударом ноги в гранит тротуара, выскакивало, как будто из-под земли, по такому же точно, совершенно подобному <���…> господину Голядкину. И все эти совершенно подобные пускались тотчас же по появлении своем бежать один за другим, и длинною цепью, как вереница гусей, тянулись и ковыляли за господином Голядкиным-старшим, так что некуда было убегать от совершенно подобных, – так что дух захватывало всячески достойному сожаления господину Голядкину от ужаса, – так что народилась, наконец, страшная бездна совершенно подобных…»

Так, в повести Шарля Нодье «Смарра» (1821) герою в ночном кошмаре является некая Мероя (очевидная богиня смерти, связанная с миром змей), которая напускает на него уродца-чудовище Смарру. Смарру сопровождает тысяча ночных демонов, в том числе и «головы, только что срубленные солдатской саблей, но глядящие на меня живыми глазами и убегающие вприпрыжку на лягушачьих лапках…»

В павлина был превращен убитый Гермесом многоглазый Аргус.

Сравните: в белый цвет выкрашены лица мимов в конце фильма Микеланджело Антониони «Фотоувеличение» (1966). Шахматная, полосатая и пятнистая одежда мимов подтверждает то, что герой фильма (фотограф) проник в загробный мир (об этом говорит и черно-белый костюм героя). Проникновение стало возможным благодаря убитому мужчине (увиденному на фотографии лишь после ее проявления и увеличения) и любовнице этого мужчины (сообщнице убийства). Благодаря «Прекрасной Даме» и «двойнику-антиподу». Мимы играют в теннис невидимым мячиком – подобно героям индейского мифа, спустившимся в подземный мир смерти (книга «Пополь-Вух»).

«С этими писаришками он связался, собственно, потому, что оба они были с кривыми носами: у одного нос шел криво вправо, а у другого влево. Это поразило Свидригайлова. Они увлекли его, наконец, в какой-то увеселительный сад, где он заплатил за них и за вход».

«По дороге от Замка шли два молодых человека среднего роста, оба очень стройные, в облегающих костюмах и даже лицом очень похожие. Цвет лица у них был смуглый, а острые бородки такой черноты, что выделялись даже на смуглых лицах. Несмотря на трудную дорогу, они шли удивительно быстро, выбрасывая в такт стройные ноги».

«Они сели втроем у маленького столика в зале и молча стали пить пиво. К. сидел посредине, оба помощника – справа и слева. <���…> “Трудно мне будет с вами, – сказал К., все время сравнивая лица своих помощников, – ну как мне вас отличать? Ведь вы только именами и отличаетесь, а вообще похожи, как… – Он запнулся и нечаянно добавил: – Похожи, как две змеи”. Помощники усмехнулись».

«…братья Марфиньки – близнецы, совершенно схожие, но один с золотыми усами, а другой с смоляными». «Белокурый брат посадил чернявого к себе на плечи, и в таком положении они с Цинциннатом простились и ушли, как живая гора».