Владимир Немирович-Данченко - Избранные письма. Том 1

[258] Что-то от Ибсена и что-то от Толстого (франц.). — Ред.

[259] Е. В. Шидловская играла ведьму Виттиху в «Потонувшем коло коле» в спектакле Общества искусства и литературы. Ушла из труппы МХТ до начала сезона. Ее роль была передана А. И. Помяловой. Роль Нериссы, предназначавшуюся ей в «Венецианском купце», играли О. Л. Книппер и В. К. Якубенко.

[260] Боборыкин обещает лекцию — см. письмо 40, где Владимир Иванович поясняет идею утренников для молодежи с небольшими лекция ми перед началом спектакля.

[261] П. П. Гнедич, сотрудничавший в Суворинском театре, где также ставилась трагедия А. К. Толстого, интересовался принципами декорационного решения «Царя Федора» в МХТ. Немирович-Данченко отнесся с вниманием к его письму, поскольку Гнедич считался специалистом в области изобразительного искусства и архитектуры.

[262] Письмо К. С. Станиславского, написанное «после молебна», в архиве Немировича-Данченко не сохранилось. Молебен был отслужен 14 июня 1898 г., перед началом репетиций.

[263] О каких «оппозиционных» поступках Красовского идет речь, не установлено — скорее всего, поведение актера могло быть связано с тем, что от него уходила роль царя Федора, одним из «соискателей» которой он был поначалу в числе прочих кандидатов. И. Ф. Красовский (Кровский) очень разочаровал пригласивших его основателей МХТ. См. примеч. 2 к письму 46 [В электронной версии — 218], а также письмо Станиславского от 26 июня 1898 г. (Собр. соч., т. 7, с. 134 – 135).

[264] Год устанавливается по содержанию письма.

[265] Письмо А. П. Ленского в архивах не обнаружено.

24 июня 1898 г. Немирович-Данченко сообщал Станиславскому: «Получил я письмо от Ленского совершенно унылое. Там есть такие фразы: “Я и тогда уже считал свое дело окончательно погибшим, каким Считаю его и теперь”. И еще: “Прощай! Набирайся сил, и да помогут Вам Аполлон с семью музами. Дирекция охотно уступит эту компанию, {505}т. к. она у нас болтается без дела… Если ко всему этому прибавить, что мы на каждый вечер будем обеспечены полным комплектом полицейского и жандармского нарядов, — чего же еще можно пожелать для искусства?!”

Словом, все письмо написано в тоне человека, озлобившегося на то, что люди, в руках которых такие средства, делают все, чтобы губить театр. С Кондратьевым он не в ладах. Черневского не выносит. Как они там будут устраиваться?

Интересная мелочь: Ленский отказался от всякого вознаграждения за свой новый труд».

[266] «Крыловщина-тарновщина» — обобщенное саркастическое определение репертуара, составленного в духе ходовой драматургии В. А. Крылова и К. А. Тарновского.

[267] Сясык — сын А. П. Ленского, Александр.

[268] Публикуется впервые. Архив Н‑Д, № 1479.

Датируется по началу репетиций перед открытием Художественного театра. Место отправления неизвестно.

[269] Год устанавливается по помете А. П. Чехова «98» и по появлению романа «Пекло» в газете «Одесские новости».

[270] Увлеченный созданием Художественного театра, Немирович-Данченко писал Станиславскому 11 июля 1898 г.: «С нетерпением жду срока своего возвращения. Нетерпение это даже мешает мне писать роман».

[271] Публикуется впервые. Архив Н‑Д, № 1541.

Год устанавливается пометою К. С. Станиславского и по содержанию.

[272] Я буду первый добиваться, чтобы в отдаленном будущем театр принадлежал труппе… — Идея привлечения ведущих артистов в пайщики (или в «сосьетеры», как было принято называть, по образцу «Комеди франсэз») была осуществлена в Художественном театре начиная с 1902 г.

[273] Пока шли репетиции в Пушкине, Станиславский и Лилина жили у себя в Любимовке, вблизи станции Тарасовка Ярославской железной дороги. Для актеров были сняты дачи в Пушкине, по той же железной дороге. Немирович-Данченко по приезде поселился в доме Алексеевых в Любимовке.

[274] {506}Год устанавливается по сопоставлению с письмом А. И. Южина Немировичу-Данченко от 1 июля 1898 г. Подписи нет.

[275] Это ответ на начальные строки письма Южина: «Дорогой Воля. Я с отъезда из Москвы решил написать тебе откровенное письмо, которое выяснило бы раз и навсегда все, что сплошь да рядом становится между нами».

[276] «Я не подавал вида, — признавался Южин в том же письме, — как мне бывало больно, когда 18 лет назад ты, с беспощадной беспристрастностью, писал статью о моей игре в Харькове, несмотря на мой успех, похвалы и восторги Киреева и Бурлака; когда, нуждаясь в небольшой поддержке печати, я ясно видел, что ты ни разу не протянул мне руки, ни в Чацком на моем дебюте, ни в Макбете. … Словом, за 20 лет (78 – 98 гг.) ты не найдешь в общей массе написанного тобой трех строк обо мне».