Юлия Иванова-Бучатская - Исторические корни и развитие обычаев

Чрезвычайно характерно, что ответ на этот вопрос давался чаще в пользу аборигенов. Они-де живут по благодетельным законам природы, а мы, жители Европы, эти законы извратили. Еще Колумб в своих донесениях об открытых им Антильских островах расписывал характер туземных жителей самыми розовыми красками. И эта тенденция идеализировать «доброго дикаря», живущего по законам природы, навеянная основной гуманистической идеей, что человек по натуре своей хорош, переходит потом из одного сочинения в другое. Она ярко выражена у Пьетро Мартира, итальянского гуманиста начала XVI в. («Это золотой век, без законов, без предубежденных судей, без книг. Довольные своей судьбой, они живут, не тревожась о завтрашнем дне»), Жан де Лери, Бартоломе де Лас Касас, Мишель Монтень, Марк Лескарбо и другие видят в «благородном дикаре» некое счастливое существо, не знающее лжи, обманов, преступлений, несправедливых и жестоких законов. Обычаи, по их мнению, даны ему самой природой.

Тот же идеализированный образ первобытного человека переходит и в просветительную литературу XVIII в. — Руссо, Дидро и др. С ним вместе идет и положительная оценка народных традиционных обычаев. [13]Эти последние, впрочем, берутся еще все вместе, как одно целое; попытки их классифицировать, как и прежде, еще нет. О выделении особой группы календарных обычаев и обрядов ни у кого нет и мысли.

Вплоть до начала XIX в. все, кто писал о «добром дикаре» и его обычаях, имели в виду только народы неевропейских стран. Население Европы оставалось в этом смысле в тени. С начала XIX в. картина существенно меняется.

На почве бурно развившихся национальных движений, прежде всего в германских и славянских странах, а затем в других, зарождался и быстро вырастал интерес к своим собственным народам.

Общей идеологией национально-освободительных движений той эпохи была романтическая идея о «духе народа», народе как источнике творческих сил, как творце величайших культурных ценностей. Еще в конце XVIII в. немецкий мыслитель Гердер — философ, искусствовед, языковед, историк — выступил с проповедью неповторимой ценности народной поэзии и с настоятельным призывом собирать, записывать, публиковать памятники этой поэзии. Призывы Гердера пали на благоприятную, хорошо подготовленную почву. Во всех странах Европы началась оживленная забота по собиранию народных песен, сказок, преданий, поверий, обычаев.

Больше всего интересовались песнями и сказками. Но скоро оказалось, что добрая доля народных песен неотделима от обрядов семейных, общинных, календарных: это была «обрядовая поэзия». Отсюда зарождение интереса и к обрядам, в том числе календарным, к народным праздникам, развлечениям. [14]

В 1806–1808 гг. появился в печати сборник старинных немецких песен (в 3 выпусках), составленный поэтами Арнимом и Брентано и озаглавленный «Волшебный рог мальчика». В 1812–1814 гг. вышли в свет 2 тома немецких народных сказок, собранных братьями Якобом и Вильгельмом Гримм. Они же издали в 1815 г. древнеисландскую «Эдду» с немецким переводом. В те же годы появилось критическое издание «Песни о Нибелунгах». Аналогичные публикации были и в славянских странах. Важную роль в них сыграли культурно-издательские общественные организации, так называемые «Матицы», действовавшие в 1820–1860-х годах во многих славянских городах. [15]

Общественность широко втягивалась в эту культурную и научную деятельность. Рассылались циркулярные призывы — собирать, записывать всевозможные памятники народной старины и поэзии, описывать народные игры, танцы, сопровождающие их песни, мелодии, музыкальные инструменты и пр.

Первая систематическая публикация материалов по народным календарным обрядам была в России. Это капитальное, в 4 выпусках, сочинение московского профессора И. М. Снегирева «Русские простонародные праздники и суеверные обряды». [16]Материал изложен здесь в систематическом порядке, по годовому циклу праздников: святки, масленица, встреча весны, красная горка, радуница, юрьев день, первое мая, семик, троицын день, русалии и др. с более мелким дроблением некоторых из этих праздников. При этом автор, не удовлетворяясь изложением сырого фактического материала, предпослал ему в 1-м выпуске своего рода теоретическое введение: в нем освещается общий вопрос о происхождении праздников, проводится ясное разграничение между чисто народными их элементами и церковнохристианскими прибавлениями, ставится задача сравнительного изучения календарной обрядности у разных народов. Автор даже видит в последнем один из путей познания исторических связей между народами. Вообще сочинение Снегирева проникнуто духом историзма.