Владимир Колесов - «Жизнь происходит от слова…»

В русском языке, в его реальности, в системе, а не в норме, семантика определения передается, с одной стороны, смыслом производящего слова, с другой же – контекстом самого широкого плана. Контекстом не в смысле «текстовой формулы», но гораздо шире, можно сказать – контекстом самой жизни. Такова типично русская форма создания новых определений, с помощью которых мысль легко связывает идею о вещи с самой этой вещью, мысль связывает с жизнью. Это можно показать на истории сложных слов, которые некогда и сами по себе представляли двусловную формулу в духе описанных здесь современных «согласованных словосочетаний».

Обыд енный – однодневный (созданный в один день);

обыдённый – обиходный (повседневный, привычный);

об ыденный – ординарный (обычный, заурядный).

Когда граф Витте в своих мемуарах пишет: «Это довольно обыденный прием – бросить какую-нибудь мысль в оборот», – можно лишь догадываться, второе или третье значение имеет у него наше слово. То же в текстах того времени, например, у Н. В. Шелгунова: «И в деревне, и в городе обыденная путаница, создающая всякие недоразумения» – «Бытовым фактам из обыденной, или так называемой общественной жизни…» За полвека до того В. И. Даль все формы данного слова одинаково понимал как “однодневный”, и только мемуаристы середины XIX века осуществили метонимический перенос ко второму значению (у К. Д. Кавелина это слово – синоним к словам повседневный, ежедневный ), тогда как метафорический перенос к третьему значению – явление еще более позднее. Изменением внешней формы – ударением или произнесением подударного гласного – такой перенос материализуется, а сколько подобных смещений смысла осталось неизвестным, потому что они не сохранились в измененной словесной форме.

Аналогично происходило преобразование следующего ряда, в котором заменялось имя:

Своенравный – выделяется признак самой личной воли.

Своеобычный – выделяется признак воли в границах коллективной (всеобщей) свободы.

Своеобразный – выделяется косвенный признак воли как форма ее проявления.

В «Толковом словаре» Даля говорится: «Свой обычай, самостоятельный нрав; желание делать все по-своему, на свой лад, и требованье, чтобы другие подчинялись этому порядку. Своеобычие меньшая степень, и не есть еще порок; иногда оно относится только к привычкам, обыку или общему обычаю народа; с военравие близко упрямству, упорству. Своенравные требования или своеобычные затеи ». « Своеобразный вид чего, особенный, отличительный, оригинальный, не подражательный. Своеобразный человек – самостоятельный, не идущий слепо по следам других. Своеобразный дух народа ».

В этих комментариях содержится вся история слов, отражающих движение культурной жизни. Примеры приведены затем, чтобы читатель еще раз убедился, что просторное и вольное движение системы народного языка само по себе создает возможности для совершенствования и языка, и мысли. Важно не мешать этому естественному процессу, не сопрягать в своей речи разные уровни и разные стихии речи. Не впадать в грех своенравного, оставаясь на грани своеобразного.

Обилие новых словесных образований, выработанных по известным моделям, поражает нас даже «на слух», но особенно выразительно представлено в словарях новых слов. Тут, как говорится, только руками развести: действительно, «много всякого разного» – и тенденция видна вполне отчетливо.

Особенностью современного словотворчества является усиление роли слов на сдвоенных корнях; лексическое пространство русского языка заполнено до предела, начинается, собственно говоря, «синтаксический» этап освоения этого пространства. Агглютинирующие превербы призваны возвести семантическое содержание слова до уровня супер-гипер-онима. Если, скажем, сверхскоростной уже и по смыслу есть предел возможной скорости, то суперскоростной должен подавить его предельностью своего качества. Агглютинативное усилие слабеющей мысли прибегает к шедеврам типа лжеквазипсевдодемократ , т. е., по смыслу сочленений, трижды не демократ.

Прежде мы наблюдали чисто лексическое замещение в степенях повышения качеств; например, постепенно появлялись собственные или заимствованные варианты типа максимальный, оптимальный, экстремальный , или сверхскоростной, ультрамобильный, или порядочный, приличный, пристойный, или обаятельная, обворожительная, очаровательная… Теперь это уже невозможно, поскольку при замене новым корнем другого семантического ряда утрачивается внутренняя семантическая связь (внутренняя образная форма) между подобным рядом слов семантической парадигмы , представленных в ранге синонимов . И особенно – при подмене иностранным словом. Уже «новации» века нынешнего – пикантная, грациозная или шикарная – не входят в ряд определений, начатых в далеком прошлом словом обаятельный , определений, которые сохраняли общий для всех них символический образ колдовской силы в слове ли, во взгляде или в действии.