Дэниел Тюдор - Спросите у северокорейца. Бывшие граждане о жизни внутри самой закрытой страны мира

Исполнители делились на множество различных групп, таких как рота, расчет и взвод, совсем как в армии. Например, я была номером 7 в 3-м взводе, 3-м расчете и 2-й роте. Роты определялись расположением школ, расчеты – школами, взводы – годом обучения. Звенья, самые маленькие группы, делились в соответствии с классами.

Так как исполнители занимали свои места в соответствии со школами и годом обучения, когда кто-нибудь делал ошибку, было легко понять, кто ее сделал. Например, если исполнитель по имени Хон Кил Дон вдруг откроет синюю карточку, когда должен открыть красную, дирижер назовет его по имени через громкоговоритель, сказав что-то вроде: «Хон Кил Дон, в школе А, сделал ошибку. Снова репетируем эту часть». Должно быть, это ужасное чувство, когда тысячи учеников должны из-за тебя начинать все сначала, так что все исполнители старались изо всех сил не ошибиться.

Для исполнителя самое мучительное в карточной группе – неудобная поза, в которой он вынужден находиться так долго. Мы должны были присесть и спрятаться за карточками, чтобы картина получилась лучше. Исполнители приседали на корточки, ставили карточки на колени и раскрывали их по сигналу дирижера, но это выглядело бы не так красиво, если бы зрители могли видеть лица исполнителей. Так что, когда мы доставали карточки, все, что ниже наших глаз, должно было быть полностью спрятано за ними. После того как я сидела, согнувшись таким образом, во время длившихся весь день репетиций, мои ноги были онемевшими, а шея практически парализованной. Когда после репетиций я пыталась встать, то могла слышать хруст суставов.

Я принимала участие в менее масштабных массовых играх, но могу себе представить, насколько труднее должны быть массовые игры в Пхеньяне. Самым сложным было то, что они обязаны быть точными и безупречными. Только представьте: двигаются тысячи людей, но они двигаются, как один. Они должны двигаться синхронно, ориентируясь только по звукам музыки. Как это вообще возможно? Их точность могут повысить только бесконечные повторения и изматывающие репетиции и тренировки. Груз ответственности, который чувствуют участники «Арирана», очень тяжелый. На них смотрят тысячи иностранных туристов. И они знают, что то, что они делают, – не просто представление. Они знают, что это официальное мероприятие, подтверждающее национальный статус Северной Кореи перед внешним миром.

Я слышала о студенте, умершем от аппендицита, потому что он не мог оставить свое место посреди представления. Его аппендикс разорвался, но он не осмелился уйти. Даже когда исполнители болеют, немногие из них подумают о том, чтобы не участвовать в представлении. Они знают, что им не будет прощения. Такое послушание, должно быть, является результатом промывания мозгов и репрессивной политики, существующих в Северной Корее так долго.

Зачем нужны массовые игры? Во-первых, правительство уверено, что успешно исполненные массовые игры поднимают национальный статус Северной Кореи. Северокорейские массовые игры начались в 1970-х годах в честь гостей из зарубежных стран. Они исчезли во времена голода середины 1990-х, а в 2000-х были возрождены для привлечения иностранных туристов. Но есть и более значительная цель, чем туризм. Массовые игры в Северной Корее были созданы, чтобы подчеркнуть легитимность и стабильность режима, демонстрируя его высокий дух коллективизма для внешнего мира.

Во-вторых, считается, что эти представления повышают моральный дух и гордость северокорейского народа. Правительство хочет, чтобы его народ верил, что Северная Корея является самой крепко объединенной страной в мире, и похвала, которую заслуживают массовые игры, пробуждает гордость.

И наконец, может ожидаться некоторый экономический подъем от возросшего туризма. Вы можете любить или не любить смотреть массовые игры, но одно очевидно: северокорейские массовые игры – величайшее представление, которое можно увидеть в современном мире. Такое возможно только при тоталитарной системе правления. В обществах, где уважаются права человека и ценится свобода выбора, представление такого рода невозможно.

В этом году северокорейское правительство решило отменить фестиваль «Ариран». Догадываюсь, что оно отменило его потому, что не может позволить себе потратить даже минимальные средства на замену старых костюмов и еду для исполнителей. С тех пор как Северная Корея была изолирована из-за ядерных проблем и туризм сократился, мне кажется, массовые игры в буквальном смысле слова обанкротились.