Владимир Шадруский - Марк Алданов - комментатор русской классики

Тремя годами ранее в рецензии на перевод стихов А. Блока Алданов восхитился талантом переводчика Вольфганга Грегера, который смог передать ритм и размер оригинала, сохранив самобытность творчества Блока. С затаенной надеждой Алданов писал: «Поистине Вольфганг Грегер - клад для русской литературы. Остается только пожелать, чтобы он перевел Лермонтова и Пушкина так, как он перевел Блока» [78] Алданов М.А. [Рецензия на: Alexander Block. Die Zwölf. Перевод Вольфганга Грегера, с иллюстрациями В.Н. Масютина. Берлин, изд-во «Нева»] // Современные записки. 1922. Кн.12. С. 361. . Но такого перевода, наверное, придется еще ждать долго и нашим современникам.

Алданов неоднократно обращается к истории дуэли Пушкина с Дантесом. Впервые он говорит о ней в статье «Пушкин на итальянской сцене» [79] Алданов М. Пушкин на итальянской сцене // «В краю чужом...»: Зарубежная Россия и Пушкин: Статьи, очерки, речи / Сост., предисл. и коммент. М.Д. Филина. М.: Русскій міръ; Рыбинск: Рыбинское подворье, 1998. C. 112-114 (первая публикация Алданов М.А. Пушкин на итальянской сцене // День Русской Культуры. Париж, 1926. 8 июня. С. 1). (1926) в форме анекдота. Алданов обращает внимание читателей на итальянскую драму «Пушкин» поэта Пьетро Косса. Написана драма стихами, «порою довольно звучными. Эпиграф взят из “Евгения Онегина”» [80] Алданов М. Пушкин на итальянской сцене // «В краю чужом.». Зарубежная Россия и Пушкин / Сост., вступ. ст. и комм. М. Филина. М., 1998. С. 114. . Действие происходит в 1837 году. В драме удивительным образом соединяются перипетии жизни Пушкина и его персонажей. Пьеса завершается замечанием Дельвига о том, что «женское тщеславие» Натальи «Гангеровой» лишило Россию ее «величайшего поэта». Алданов называет драму «забавным симптомом славы Пушкина»: рассказанный анекдот в известной степени характеризует уровень знаний о русском поэте на Западе (по крайней мере, в 1920-е годы) [81] Филин М. Комментарии // «В краю чужом.». Зарубежная Россия и Пушкин / Сост., вступ. ст. и комм. М. Филина. М., 1998. С. 430. .

О письме, написанном Пушкиным барону Геккерену накануне поединка, Алданову напоминает письмо Эмиля Золя к президенту Французской республики «Я обвиняю» - «едва ли не лучшее произведение Золя» по силе и энергии стиля (очерк «Пикар», 1934). Для того чтобы кто-либо мог написать подобное послание, убежден Алданов, ему необходимо было бы обладать способностями Пушкина - сочетанием «бешеного темперамента с большой властью над словом» [82] Алданов М. Соч.: В 6 кн. М., 1994-1996. Кн. 2. С. 358. .

В очерке «Французская карьера Дантеса» (1937) Алданов цитирует некрологи из газет «Фигаро» и «Тан» за 1895 год, в которых сообщалось, что скончавшийся барон «шестьдесят лет тому назад убил на дуэли знаменитого русского поэта Пушкина» [83] Там же. С. 332. . Очеркист высказывает не такую уж потаенную мысль об использовании Дантесом громкой славы убийцы Пушкина в своей политической карьере: «Это был не злодей, но беззастенчивый, смелый, честолюбивый эгоист, не перед многим останавливавшийся в поисках выгоды и удовольствий». По словам С.А. Кибальника, Алданов трактует «столкновение Пушкина с Дантесом как противоречие между представителем культуры и продуктом цивилизации, между человеком духа и себялюбивой посредственностью» [84] Кибальник А.С. Из пушкинианы писателей первой русской эмиграции. Владимир Набоков. Пушкин. Марк Алданов. Французская карьера Дантеса // Новый журнал. Нью-Йорк, СПб., 1993. № 1. С. 80. , - «веселым человеком», бывшим в течение 60 лет «душой общества». Другой пример - в повести «Десятая симфония» (1931): на приеме у художника Изабе особенно выдается элегантностью и весельем молодой сенатор, француз, который носил «иностранную фамилию». Впоследствии Изабе вспоминает, «что у сенатора была много лет тому назад неприятная история в России, где он кого-то убил на дуэли. Этот поединок создавал барону огромный престиж у дам» [85] Алданов М. Соч.: В 6 кн. М., 1994-1996. Кн. 4. С. 516; 520. . Слава убийцы парадоксально помогла Дантесу. Между строк Алданова прочитывается иное: слава Богу, что иногда имя Дантеса, в отличие от имени Пушкина, забывают.

Алданов пристально следит и за научными публикации, за работами тех, кого ныне называют пушкинистами, а во время Алданова «пушкинианцами».

В 1932 году в журнале «Современные записки» выходит отзыв Алданова на биографию Пушкина, «славянского Байрона». В рецензии Алданов выражает сожаление, что уникальность творчества Александра Сергеевича не может быть передана в переводе. Алданов отмечает, что автор книги справился с поставленной задачей (написанием биографии Пушкина), но прояснить творчество великого поэта для западного читателя не мог: «Разбитый согласно оригиналу на строчки французский прозаический перевод не даст никакого понятия о пушкинских стихах и производит истинно-тягостное впечатление. Мы невольно себе представляем недоумение иностранного читателя» [86] Алданов М.А. [Рец. на кн.: M. Hofmann. Pouchkine. Traduction de Nicolas Pouchkine. Paris, «Payot», 1931] // Современные записки. 1932. Кн. 48. С. 478. . Мечта Алданова - адекватное понимание личности Пушкина и его творчества, без искажения европейскими переводами и интерпретациями. Вместе с тем Алданов не принижает заслуг исследователя в изучении Пушкина, замечая, что личность поэта - одна из самых «сложных, когда-либо существовавших на земле» [87] Там же. . Рецензент отмечает и тот факт, что глава об истории «пушкинианства» в России совершенно бесполезна и непонятна европейскому читателю. Зато русским читателям, по мнению критика, она очень пригодится.