Мэри Бирд - Цивилизации. Образы людей и богов в искусстве от Древнего мира до наших дней

Один из таких саркофагов принадлежал молодому человеку по имени Артемидор, умершему в начале II в. Его захоронение было обнаружено в Хаваре. Мы почти ничего не знаем об Артемидоре, кроме того, что можем прочитать по его лицу и понять из надписей и изображений на саркофаге (при помощи рентгена на черепе молодого человека были обнаружены повреждения, однако неясно, стали ли они причиной его смерти, или появились уже после нее). Однако богатый саркофаг предполагает принадлежность умершего к знатной семье, а в том, как он украшен, отразилось смешение культур, характерное для античного Средиземноморья. В целом этот саркофаг представляет собой удивительное сочетание традиций Египта, Греции и Рима. На нем изображены типично египетские сцены: лежащая мумия и боги с головами животных. Но имя у юноши греческое, и надпись на саркофаге сделана на греческом языке: «Артемидор, прощай» (хотя и с ошибкой в слове «прощай»). При этом сам портрет — типично римский.

16, 17. Удивительно натуралистичное изображение Артемидора расположено над сценами мумификации и погребения (слева). Оно очень жизненно и предполагает явное сходство, хотя, конечно, мы не можем знать, насколько это изображение в действительности «реалистично».

18. Римская мраморная скульптура начала I в. изображает мужчину, держащего две портретные головы, возможно, его предков. Кто этот человек — неизвестно (есть разные версии, но в любом случае голова статуи была заменена в более позднее время), однако здесь отражается та важнейшая роль, которую играл портрет в культуре римской знати.

Разумеется, во многих других культурах и прежде изображалось человеческое лицо, но именно римляне добились такого портретного сходства. Римское искусство являло собой сложный творческий сплав, возникший в результате диалога с греческим искусством и развития его традиций. Но портретная живопись укоренилась в нем особенно прочно и заняла важное место в погребальных ритуалах. Гробницы, построенные вдоль дорог, ведущих в столицу, встречали проходящих и проезжающих портретами умерших. Что еще более удивительно, во время похоронных процессий знати члены семьи надевали маски, изображавшие предков почившего (и соответственно одевались). И главные залы богатых римских домов представляли собой портретные галереи с изображениями умерших родственников. Когда же римляне задумывались о том, как возникла портретная живопись, среди историй, которые они рассказывали, была и история потери: правда, в этом случае речь шла не о смерти, а об утрате другого рода.

Эта история дошла до нас благодаря тому, что была включена в обширное энциклопедическое сочинение, написанное римским эрудитом Плинием Старшим (называемым так, чтобы отличать его от Младшего). Одержимый ученый, он погиб в 79 г., когда пытался подобраться к Везувию поближе во время извержения, уничтожившего — и сохранившего навеки — Помпеи. Объясняя возникновение разных видов искусства, Плиний рассказывает о молодой женщине, создавшей один из первых портретов. Ее возлюбленный собирался надолго уехать, и перед расставанием она взяла лампу так, чтобы на стене появилась тень любимого, и обвела его силуэт. В этой истории много неясного. Мы не знаем, когда и каким образом она началась (но события происходили в древнегреческом городе Коринф) и как звали молодую женщину. Несмотря на отведенную ей главную роль, она известна только по имени отца: «дочь Бутада». Тот был гончаром и на основе силуэта создал керамический портрет мужчины, ставший самым первым в истории трехмерным портретным изображением. Подоплека же этой истории в том, что по крайней мере некоторые римляне с момента возникновения портретных изображений воспринимали их не только как способ запомнить или увековечить человека, но также как возможность сохранить его присутствие в нашем мире.

19. История дочери Бутада как легенда о возникновении живописи вдохновляла многих художников. В 1793 г. фламандский живописец Жозеф-Бенуа Сюве предложил свое видение того, как это было: на его полотне молодая женщина и ее возлюбленный совмещают творческий процесс с объятиями.