Мэри Бирд - Цивилизации. Образы людей и богов в искусстве от Древнего мира до наших дней

Гораздо более очевидно, какие последствия имел этот переворот для искусства греческого и римского мира последующих столетий. В создании скульптуры римляне не были плагиаторами или беспомощными подражателями, какими их часто изображают. Они сами были искусными художниками, сумевшими адаптировать греческую традицию и распространить по империи смешанный «греко-римский» художественный стиль. Характерная увлеченность человеческим телом, уходящая корнями в Грецию VI в. до н. э., вылилась в создание настоящих шедевров западного искусства.

30, 31, 32, 33. Эти четыре скульптурных изображения демонстрируют, в чем заключался греческий культурный переворот. Слева — статичные статуи VI в. до н. э., справа — пластичные, передающие движение скульптуры V в. до н. э.

Один из впечатляющих образцов этого стиля — бронзовая статуя кулачного бойца, обнаруженная в 1885 г. в центре Рима, на склоне Квиринальского холма, неподалеку от колонны Траяна. В то время город, ставший столицей объединенной Италии, перестраивался, и памятники древности, найденные при рытье фундаментов новых жилых домов и административных зданий, активно пополняли городские музеи (в 1870–1880-е гг. только в один музей были доставлены 192 мраморные статуи). Но даже на фоне столь многочисленных примечательных открытий находка бронзового кулачного бойца при строительстве нового театра вызвала огромный ажиотаж. Очевидец рассказывал: «За многие годы работы в археологии я был свидетелем многих открытий… иногда я… встречался с настоящими шедеврами, но ничто не производило на меня такого впечатления, как этот поразительный образец».

34. Изможденный кулачный боец не смотрит на зрителя. На род его занятий указывают не только специальные перчатки на руках, но и то, как он изранен.

Происхождение этой статуи трудно установить. Бронзовые скульптуры отливались по всему классическому миру в течение долгого периода, и потому их зачастую сложно датировать и определить, откуда они родом. Этот образец был найден в Риме, но мог быть создан в Греции почти в любое время между III и I в. до н. э. Каково бы ни было его происхождение, это не только шедевр, но также произведение искусства, в котором мы можем увидеть все достижения греческого культурного переворота, собранные воедино и воплощенные в изображении не юного и прекрасно сложенного атлета, а немолодого израненного бойца. Кулачные бои всегда были популярны у античных атлетов, и замысел этой скульптуры в том, чтобы показать израненного человека, некогда имевшего красивое сильное тело. Неизвестный художник сосредоточился на том, чтобы изобразить сломанный нос, смятые ударами уши. Похоже, боец все еще истекает кровью. Она изображена с помощью меди, синяки на щеках немного другого цвета, из другого бронзового сплава. Бронза как будто стала человеческой кожей.

Легко принять такого рода «реализм» как должное (ибо мы унаследовали его традицию) или даже увидеть в этом некую раннюю версию социального реализма, к которому мы относим изображения боксеров начала XX в. Обычно мы не думаем о социальном реализме как об античном изобретении, но в данном случае он — в известной мере — перед нами, видимый не только в шрамах и рассечениях, но и в том, как этот человек сидит, подавленный и погруженный в себя. В этом произведении есть больше, чем высокое художественное мастерство, — это скрытая критика идеалов античной культуры тела. В мире, где существовал культ телесного совершенства, все эти реалистичные подробности напоминают о том, что от прекрасного тела не так уж далеко до обезображенного. Так это произведение искусства указывает на нелицеприятную изнанку классической культуры.

35. На лице кулачного бойца видны раны и кровоподтеки, выполненные из различных сплавов. Когда-то у него были глаза, сделанные из другого металла или стекла.

Этот шедевр подталкивает нас к поиску того, что стояло за греческим культурным переворотом помимо простой идеи художественного триумфа. И первое, о чем мы часто забываем, — потери, которые он принес наряду с приобретениями. У каждой революции есть оборотная сторона. В данном случае некоторые из потерь осознаются при взгляде на памятник Фрасиклее, которая умерла незамужней. Эта статуя была изваяна до революционных художественных изменений. Сто лет спустя эта девушка уже не сжимала бы в руке ткань платья так, будто это кусок пластилина. Ее одеяние ниспадало бы складками, демонстрируя очертания тела, а она сама находилась бы в движении, вместо того чтобы застыть в статичной позе. И она не стояла бы перед нами, обратив к нам свое лицо, как сейчас, протягивая свой дар и глядя прямо в глаза.