Елена Полякова - Николай Рерих

Постоянный принцип абсолютной правды деталей. Всмотримся в тибетца, стоящего в углу картины «Твердыня стен» — в остроконечной шапке, в старом халате с отвисшей пазухой (там всегда хранится огниво, чашка для еды), с узелком в руке, в узелке — ячмень-дзамба. Всмотримся в женщин из «Красных коней счастья», застывших у подножия ступ. Они точны, как тибетки картин Верещагина, — в желтых одеждах, меховых изукрашенных шапках, с остродонными корзинами за спиной. Но все они, как всегда у Рериха, отведены на второй план, притушены, все они воплощают общее настроение вечности, величия самой природы и человеческих творений. Они почти незаметны в гармонии природы и архитектуры, но они сотворили эту великую архитектуру, и не будь монаха, сидящего в пещере в позе Будды, или вереницы женщин, или странника, стоящего в углу картины, словно готовясь выйти из нее, не было бы самой картины.

Холсты и рисунки с изображением ступ Ладака, шепотов пустыни, юрт Монголии, твердынь Тибета упакованы в тюки. В тюках нет продуктов, нет товаров — только картины, археологические находки, украшения кочевников.

Усталый караван медленно движется на юг. Мимо бедных крестьянских домов, у дверей которых стоят женщины в полосатых передниках.

Мимо крепостей феодалов, мимо богатых монастырей. Навстречу, в Лхасу, скачут курьеры-всадники, навстречу бредут паломники, бормочут: «Ом-мани-падме-хум». За синими горами встает ледяная стена Великих Гималаев.

Гостеприимно встречает путников Гангток, столица Сиккима, снова гостеприимны сами джунгли Сиккима с их водопадами и синими бабочками. Экспедиция шла пять лет — через тридцать пять перевалов, через высочайшие горы и величайшие пустыни.

Розовая в лучах солнца вершина Канченджанги осеняет вернувшихся. 28 мая 1928 года — через пять лет — экспедиция вошла в Дарджилинг с севера.

Художник жил в отелях всего мира, в виллах, в караван-сараях, на постоялых дворах, в войлочных юртах, в избах староверов, в глинобитных, каменных, бамбуковых хижинах, в палатках — дом там, где раскинута стоянка, где можно поставить мольберт, где можно писать при свете походной лампы.

Но нужно место постоянной работы, возврата из экспедиций. Где удобно размещены картины, книги, коллекции. Где просторна мастерская и видны из нее горы, где тишина пахнет травами и хвоей.

Рерихи не хотят жить ни в Европе, ни в Новом Свете. Хотят поселиться в стране, которую ощущают своей, которую прошли с юга на север, с запада на восток, с которой сроднились, как с царскосельским уездом и с валдайскими холмами.

Сроднились со страной — сроднили страны.

С декабря 1928 года в Кулу говорят об их доме: «Там живут русские».

Двухэтажный каменный дом стоит над рекой Биас. Биас впадает в Сатледж, Сатледж входит в пятиречье, образующее Инд, великую реку западной Индии. Кулу — долина в Пенджабе, близ которой проходили Рерихи в начале своего центральноазиатского путешествия: через Кулу, через перевал Рохтанг лежит путь в Ладак. Берегом кипящего Биаса, узкой дорогой под нависшими скалами.

Кулу — издавна славная, издавна почитаемая горная долина. Здесь легендарный Риши Виаса записывал «Махабхарату» на пальмовых листьях. Здесь богатыри Риши Капила и Гуга Чохан свершали подвиги во имя уничтожения зла. Здесь под горами будто бы проложены подземные ходы, и живет в них будто бы подземный народ — своя Чудь.

Встают над долиной горы, на склонах которых зацветают весной розовые деревья. Здесь нет удушающей жары; высота долины над уровнем моря — около двух тысяч метров, к селу Нагар спускается язык ледника. Здесь растут кедры, серебристые ели, голубые сосны, клены, ольха, даже береза, как на Алтае. Крепкие грибы-рыжики стоят под соснами, альпийские луга зацветают белыми рододендронами, а ниже Нагара изобильны яблоневые, персиковые сады, виноградники, поля пшеницы. Синеет небо над горами, цвет которых бесконечно меняется: вот протянулись фиолетовые тени, сгустились в синие и рассеялись, превратились в золото, разлитое по склонам.

Живут здесь главным образом люди племени пахари, умеющие нести тяжелый труд лесозаготовок и добычи соли. Одеваются совсем не так, как в Центральной Индии. Мужчины ходят в узких грубошерстных штанах, в куртке, напоминающей сюртук, в шапке с белым дном и яркими отворотами, в плетеных сандалиях или низких сапогах. Женщины — в шароварах, в остроконечном металлическом головном уборе, в который девушки кладут заклинание — приворот жениха. Традиционный орнамент украшает их браслеты, кольца, броши-«фибулы». Индусы и мусульмане живут здесь сотни лет бок о бок, разделяя труды и праздники: все объединяются осенью в праздновании «Дашахра», когда славят хранителя своей благословенной долины, бога Рагхунатджи.