Елена Рождественская - Феномен тахарруш как коллективное сексуальное насилие [научная статья]

Так, Маргарет Уокер вводит понятие «континуум насилия», нижней планкой которого является нормализованное в обществе домашнее насилие и маргинализация женщин [21] Walker M. Gender and Violence in Focus: A Background for Gender Justice in Reparations // Gender of Reparations: Unsettling Sexual Hierarchies while Redressing Human Rights Violations / R. Rubio-Marín (ed.). Cambridge: Cambridge University Press, 2009. P. 18-62. . Но когда меняется макроситуация в обществе — происходит слом социального порядка, — насилие эскалирует и превышает пороговые уровни, демонстрируя выход брутального сексуального домогательства в публичное пространство, и тогда групповые изнасилования и изнасилования предметами становятся относительно обычным явлением. Хотя египетские революции в 2011 и 2013 годах не являются примерами вооруженной борьбы, они вскрыли острый социально-политический конфликт в египетском обществе. Поэтому апелляция к континуальности или изменчивости объема насилия в обществе, в том числе сексуализированного, является, на наш взгляд, способом применить известную идею интерсекциональности [22] Crenshaw K. Demarginalizing the Intersection of Race and Sex: A Black Feminist Critique of Antidiscrimination Doctrine, Feminist Theory and Antiracist Politics // The University of Chicago Legal Forum. 1989. Vol. 140. P. 139-167. гендерного опыта, этничности и социально-классовых различий. Нормализованность домашнего насилия и характерное для патриархатного общества положение женщин в арабском культурном контексте — слишком статичные и малоэвристичные характеристики для объяснения происходящих изменений.

В работе Элизабет Вуд «Вариации сексуального насилия во время войны» [23] Wood E.J. Variation in Sexual Violence during War // Politics & Society. 2006. Vol. 34. № 3. P. 307-342. также предложено объяснение динамики объема насилия и различий в сексуализированном поведении, но в связи с военными конфликтами и в периоды между ними. Во-первых, в обычных обстоятельствах индивиды преследуют различные интересы, совершая сексуальное насилие: некоторые могут использовать его для достижения сексуального удовлетворения, другие — ради удовлетворения потребности во власти и контроле, а третьи в обыденных обстоятельствах вообще не заинтересованы в сексуальном насилии. Его проявления обычно регулируются различными социальными механизмами, варьирующимися в разных культурах и социальных группах. Приведем в пример нормированное сексуальное межкастовое насилие в Индии, которое чаще совершается в отношении низшей социальной группы далитов. Во-вторых, согласно Вуд, во время конфликта или военного переворота такие механизмы регулировки ослаблены, что приводит к более высокому уровню сексуального насилия. В-третьих, в какой-то степени этот социальный механизм варьируется в зависимости от межгрупповых конфликтов. То, что стартует как самосуд, вовлекая все более широкие группы индивидов, может трансформироваться в групповое сексуализированное насилие, как отмечает Хьюго Слим [24] Slim H. Doing the Killing // Idem. Killing Civilians: Method, Madness and Morality in War. L.: Hurst, 2007. . Пол Амар в своей работе приводит подачу в СМИ случая сексуального насилия над журналисткой Лорой Логан как пример медийной инструментализации дискурса «бешеной арабской толпы» и ее неконтролируемой сексуальности [25] Amar P. The Revolution Continues // International Feminist Journal of Politics. 2013. Vol. 15. № 1. P. 94-99. , развивая критику эссенциалистской перспективы, и призывает сосредоточиться на анализе действий государственных институций. В этом же русле теоретизирует Тина Дюпюи, отмечая, что площадь Тахрир и египетская революция не уникальны. Дюпюи описывает домогательства и изнасилования протестующих в ходе развития сложного протестного движения Occupy в Соединенных Штатах как примеры попыток дискредитации этого движения [26] Dupuy T. The Occupy Movement's Woman Problem // The Atlantic. 21.11.2011. URL: http://www.theatlantic.com/politics/archive/2011/11/the-occupy-movements-woman-problem/248831/ . . Кроме того, она приводит вопросы, которые обычно задают в подобном контексте: «Если вы знаете, что вы уязвимы, то почему вы там?» Это классический троп обвинения самой жертвы, который часто упоминается в литературе о сексуальных домогательствах и нападениях в публичных местах. В культурном контексте, в котором репутация мужчины и семейного клана тесно связаны с понятием чести, подразумевающей нормативно правильное сексуальное поведение принадлежащих к общине женщин, сексуальное насилие является актом обесчещивания противников. Как утверждает Мориз Тадрос со ссылкой на Шаш Фара (Farah) [27] Tadros M. Whose Shame Is It? The Politics of Sexual Assault in Morsi's Egypt // Heinrich Boll Stiftung: The Green Political Foundation. 27.05.2014. URL: http://www.tn.boell.org/web/122-338.html . , в этом контексте оно представляет собой высшую форму насилия, которой могут быть подвергнуты индивиды, именно из-за социальной стигмы, связанной с сексуальностью. Сексуальное насилие также призвано унизить не только человека, но и социальную группу, к которой он принадлежит. Посрамление изнасилованн(ого)ой имеет коллективный след, потому что разрушает не только жертву, но и остальную часть общины или группы, которая часто вынуждена присутствовать и наблюдать за процессом [28] Zarkov D. The Body of the Other Man: The Construction of Masculinity, Sexuality, and Ethnicity in the Croatian Media // Victims, Perpetrators or Actors? Gender, Armed Conflict and Political Violence. P. 73; Zinsstag E. Op. cit. P. 135. . Эти акты насилия приобретают публичный назидательный характер — демонстрации того, что происходит с мужчинами или женщинами, которые осмеливаются быть политически активными и участвовать в оппозиционной политике. В бинарной логике патриархата сексуальное насилие феминизирует мужчин и обесценивает женщин, то есть опрокидывает гендеризованные иерархии, смещая фокус власти. Так, инциденты с применением насилия против оппозиционных акций протеста часто актуализировали дискурс демаскулинизации мужчин. В ноябре и начале декабря 2012 года, когда были сметены палатки протестующих на площади Тахрир, был использован дискурс поношения, играющий на сюжете нормативной сексуальности. Так, протестующих называли гомосексуалами, которым, согласно принятым в египетском обществе представлениям, не хватает мужественности, а также овцами (в обращении к исламистам) [29] Tadros M. Politically Motivated Sexual Assault and the Law in Violent Transitions. .